В статье автор пытается восстановить судьбу княгини Волоцкой Ульяны Михайловны по письменным источникам эпохи и тем самым заполнить пробел в истории города Волоколамска, попутно исследуя роль женщины на рубеже XV-XVI веков.

Ключевые слова: Ульяна Михайловна Волоцкая, духовная грамота, Волоколамск.

О жизни и судьбе женщин Древней Руси известно не так много: они, за редкими исключениями, не играли заметной роли в общественной жизни и редко выступали как самостоятельные политические фигуры. Летописи отмечают основные вехи в жизни великих княгинь, других письменных источников часто нет и вовсе. Одна из немногих женщин рубежа XV-XVI веков, о которой мы можем получить сведения из первых рук, от нее самой — это княгиня Ульяна Михайловна Волоцкая. Это возможно потому, что в Российском государственном архиве древних актов сохранился подлинник 1503 года [13, с. 275–324] духовной грамоты княгини. [1]

Год рождения княгини Ульяны неизвестен. Она была выдана замуж весной 1471 года. [14, с. 112] По этой дате можно предположить, что княгиня родилась около 1450 года или несколькими годами позже. Год смерти ее известен — 1503. [15, с. 349] Таким образом, прожила она около 50 лет, которые пришлись на вторую половину XV века.

Княгиня Ульяна была замужем за князем Борисом Васильевичем, удельным князем Волоцким, сыном Великого князя Московского Василия III и братом Ивана III. [3, с. 111] В ближний круг Ульяны Михайловны входили самые значительные личности эпохи: Иван III приходился ей деверем, византийская принцесса Софья Палеолог — невесткой (или ятровкой, как говорили в древности), выдающийся церковный деятель Иосиф Волоцкий был крестным отцом сына Ульяны, князя Ивана Волоцкого.

С 1462 по 1513 Волок на Ламе был столицей относительно самостоятельного удельного княжества в составе Московского государства, князья которого обустраивали свой стольный город и пытались вести независимую политику, часто противясь воле великого князя. [2] По меркам XVXVI веков Волоколамск был довольно большим городом, в котором до Смутного времени насчитывалось порядка 40 церквей и 7 монастырей. [4]

Волоцкий князь Борис Васильевич часто ссорился со старшим братом, великим князем Московским Иваном III, чувствуя несправедливость при разделе земель и военной добычи, и поступаться своими удельными правами во имя великокняжеских интересов брата не собирался. Обида побудила Бориса вместе с братом Андреем «отъехать» от брата Ивана и направиться в Польшу. Может быть, именно слухи об этих семейных неурядицах, обернувшихся политическим расколом, вдохновили хана Большой Орды Ахмата на поход на Русь в 1480 году. Однако хан ошибся: Борис Волоцкий не опозорил себя изменой и пришел на выручку брату, подоспев как раз к «стоянию» на реке Угре в 1480 году. [5]

В 1471 году, когда Борису было 22 года, ему сосватали невесту — княжну Ульяну Михайловну Холмскую. Князья Холмские принадлежали к верхушке аристократии великого княжества Тверского, тем не менее дядьки и братья княжны переходили на службу к московскому князю. [16] Брак Ульяны с сыном великого князя был результатом возвышения тверских бояр при Московском дворе. Холмское княжество потеряло самостоятельность в 1485 году после присоединения к Московскому государству. По завещанию Ивана III, умершего в 1505 году, Холмские земли отходили его младшему сыну Андрею Ивановичу Старицкому, и сыновьям Ульяны Михайловны не достались. [6, с. 102]

Волоцкий князь не только управлял своим княжеством и многочисленными вотчинами, но и не терял связи с Москвой. От бабок по наследству ему достались дома и усадьбы в самом Кремле, так и на посаде. [8] Жил ли он там со своей княгиней постоянно, сказать нельзя, однако известно, что он участвовал в церковных и семейных торжествах государственного значения. Был он и на свадьбе брата с византийской принцессой Софьей Палеолог, и при закладке знаменитого Успенского собора Кремля, который строили итальянские архитекторы. По примеру старшего брата Борис стремился украсить свою столицу и повысить значение собственного удела: при нем был построен белокаменный Воскресенский собор, а под боком у Волока из лесов и топей вырос знаменитый Иосифо-Волоцкий монастырь.

И если князь был занят строительством, то княгиня — внутренним убранством соборов. Известно, что в Волоке была своя мастерская, где вышивались пелены для церквей и монастырей. В распоряжении княгини и ее мастериц были драгоценные ткани из Европы и Востока, жемчуг, драгоценные камни, золотые и серебряные нити. Чтобы руководить работой с такими ценными материалами, нужно было самой владеть мастерством и обладать немалым художественным вкусом. Несколько таких вышитых плащаниц из Волоколамска ныне хранятся в Государственном историческом музее в Москве. [7, с. 365385.]

Поездки на богомолье были одним из немногих развлечений вне дома. В Волоке было несколько монастырей, но особенно близким Ульяне был Возмищенский, где она пожелала быть похороненной. [1] Несомненно, езживала она в обитель Иосифа Волоцкого, который пользовался покровительством князя Бориса и был крестным их младшего сына Ивана. А вот духовником Ульяны Михайловны был игумен Мисаило из Георгиевского монастыря в Рузе, так что бывала она и там. О чем могла молиться волоцкая княгиня? В первую очередь, о даровании наследника.

Ульяна Михайловна родила Борису Васильевичу четверых детей: двоих сыновей, Федора и Ивана, и двух дочерей. [8] Сыновья выросли, а вот дочерей княгиня потеряла: одна из них умерла во младенчестве, а вторая, Анна — вскоре после замужества, оставив после себя дочь Евдокию, или, как называла ее бабушка Ульяна в духовной грамоте — «внуку Овдотью».

Пока муж был в походах и разъездах, жена брала управление княжеством в свои руки. При ней находился доверенный дьяк Оладья и волоцкие бояре. Известны грамоты, написанные от имени Бориса и скрепленные его печатью, но подписанные Ульяной. В 1477 году, собираясь на Новгород, князь оставил духовную грамоту, т. е. завещание, в котором передавал бразды правления уделом жене, назначая ее регентом при малолетнем сыне. Кроме того, он оставляет лично ей многочисленные земельные владения и холопов с семьями. [8] Очевидно, что никакого опекуна для распоряжения своим имуществом и даже управления княжеством княгине не требуется, что делает ее достаточно самостоятельной фигурой в экономической и политической жизни общества.

После смерти мужа в 1494 году Ульяна стала управлять уделами сыновей самостоятельно, располагая всей полнотой административной, судебной и экономической власти. Об этом свидетельствует жалованная грамота Волоцкой княгини Иулианы Михайловны об освобождении от пошлин деревни Матвеевской, принадлежащей Ирине (Орине) Баламутовой и сыну ея Васюку, и неподсудимости крестьян их наместникам и тиунам. В ней княгиня освобождает владения Ирины Баламутовой и ее сына от любых сборов, пошлин и повинностей, а также наделяя их судебной властью в отношении «своих людей». Кроме того, княгиня оставляет за собой право в случае необходимости лично судить Ирину или предоставить это дело своим боярам. [9, с. 98]

Княгиня Ульяна Михайловна Волоцкая чаще всего упоминается в исследованиях, посвященных истории русского костюма и быта XV‑XVI веков, потому что в ее духовной грамоте перечисляется впечатляющее количество ювелирных изделий и одежды из дорогих тканей, украшенной жемчугом и каменьями. [10, с. 159]

В духовной упоминается около 84 предметов и 27 наименований одежды, головных уборов, ювелирных украшений, церковной и столовой утвари: серебряные кресты, иконы, ожерелья, монисто, перстни «с лалы и яхонты», серьги, золотые обручи, чарки серебряные, целых 12 шуб да 2 кожуха, опашень, душегрея, колпак да шапки казанские, летники, сорочка, подволока, кортел, каптур, накапки, более 3000 зерен жемчуга и даже одна мускусница.

Перечисление нарядов с указанием тканей (в основном цветных узорчатых шелковых тканей иностранногодовольно ск производства — камок), цвета, шитья, драгоценных камней и украшений создает впечатление небывалого богатства и некоторой чрезмерной сосредоточенности на мелочах. Однако непосредственно личных вещей княгини Ульяны Михайловны, которые она завещает по своей духовной, немного: это серебряные кресты сыновьям, серьги, ожерелье, золотые обручи — невесткам и внучке, колпак и одеяло — сыну, душегрея и кортел — духовному отцу. Все это дары довольно скромные. Все остальное составляет приданое княжны Анны Борисовны, которая умерла вскоре после замужества, из-за чего ее приданое было возвращено матери. Старая княгиня хранила приданое своей покойной дочери для внучки Овдотьи (Евдокии), которая, судя по всему, вместе с приданым переехала от отца к бабушке. Даже в завещании княгиня не могла удержаться от упрека зятю за то, что он не вернул все вещи покойной жены, предназначенные Евдокии. Таким образом, духовная княгини Ульяны — не столько подтверждение ее личного богатства, сколько свидетельство горестного события и семейной драмы.

Более того, княгине приходится перераспределять горстки своих драгоценностей среди детей и невесток: камни из серег оказываются пришиты на колпак сына, и их полагается оттуда забрать. Духовная грамота младшего сына княгини Ивана раскрывает нам более полную картину: многое из упомянутого выше уже заложено, молодой князь вместе с матерью обременены большими долгами. Большую часть его завещания составляет перечень отданных в заклад вещей, кредиторов и долгов. В долг он брал не только деньги, но и богатую одежду, оружие. Некому Вепрю Иван заложил монисто и обручи своей сестры, которые по духовной княгини Ульяны, должны были быть переданы племяннице Ивана Евдокии («внуке Овдотье»).

Многое объясняется тем, что Иван был неравнодушен к лошадям: в духовной упоминается о 12 конях, за которые не были выплачены деньги. Умирая, князь беспокоился и о том, куда попадут его «кобылы с жеребятами». Видно, Рузский удел князя не способен был обеспечить поистине княжеский образ жизни, который он привык вести. [11]

Своему старшему сыну Федору княгиня Ульяна оставляет серебряный крест, расшитый каменьями колпак и шитое жемчугом одеяло. Однако отношения со старшим сыном были наверняка сложными. Об этом можно судить хотя бы по тому, что горевал он после смерти матери недолго и сыграл свадьбу менее чем через месяц после ее похорон. Сумасбродный князь, который, по словам Иосифа Волоцкого, «ни бога боится, ни людей срамляется», не дождался даже традиционного сорокуста после смерти матери. Слова летописи «женился после ея» звучат глухой укоризной князю. По-видимому, только мать удерживала князя Федора от какого-то неблаговидного поступка, возможно, развода с первой женой. [7, с. 383] Князь Федор оставил после себя недобрую память жесткими грабежами жителей Волока и насельников монастырей. [12, с. 312]

В своей духовной 1477 года князь Борис Васильевич Волоцкий [8] оставляет своей супруге многочисленные богатые вотчины, которые должны приносить хороший доход. Однако к 1503 году, когда была составлена духовная грамота Ульяны, он былого богатство осталась только тень. Вместо сел и деревень лично у княгини — только одна деревенька Михайловское, которую она передает в монастырь, в котором желает быть похоронена. Был ли этот упадок результатом ссор старого князя со своим старшим братом, неумелого управления уделом и вотчинами или хозяйственного упадка, наступившего по причинам неурожаев? Этот вопрос пока ждет своего исследования.

Подводя итоги, можно сказать, что княгиня Ульяна Михайловна Волоцкая прожила жизнь в эпоху бурных исторических событий и преобразований, придворных интриг и заговоров, который наверняка принесли ей немало тревог за жизнь своей семьи. На ней лежала большая ответственность по управлению удельным княжеством, ей требовалось не только вышивать церковные пелены и рожать детей, но и решать насущные проблемы своего удела: собирать пошлины, следить за исполнением повинностей, вершить суд и жаловать бояр и приближенных. На долю этой женщины выпало и горе потери детей и мужа, падения ее родного Холмского княжества, немилость великого князя за «отъезды» мужа, разорение и разобщение со старшим сыном. Все это не совсем укладывается в представление о типичной женщине Древней Руси, которая не видит жизни дальше своих палат.

Более подробные исследования обстоятельств жизни и документальных свидетельств волоцких князей могут принести еще немало сведений об истории Волоколамска XVXVI веков и сделать более объемными и глубокими современные представления об эпохе формирования единого русского государства.

Литература:

1. Духовная грамота кн. Юлианы (Иулианы), вдовы князя волоцкого Бориса Васильевича. — Текст: электронный // Российский государственный архив древних актов: [сайт]. — URL: http://rgada.ru/4/index2.php?str=148&opisanie=148. %20 %5bОк. %201503 %20г. %20ноября %5d. %20– %20Духовная %20грамота %20кн. %20Юлианы %20(Иулианы), %20вдовы %20кн. %20волоцкого %20Бориса %20Васильевича. (дата обращения: 30.03.2025).
2. Онуфриев, И. М. Волоколамск и окрестности / И. М. Онуфриев. — Москва: Московский рабочий, 1974.
3. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988.
4. Алтаев, В. До Смутного времени в Волоколамске было около 40 церквей / Текст: электронный // Подмосковье сегодня: [сайт]. — URL: https://mosregtoday.ru/news/geroi-podmoskov-ya/vladimir-altaev-do-smutnogo-vremeni-v-volokolamske-bylo-okolo-40-cerkvej/?ysclid=m95r5zan65780875606 (дата обращения: 06.04.2025).
5. Борис Васильевич Волоцкий. — Текст: электронный // Научно-образовательный портал «Большая российская энциклопедия»: [сайт]. — URL: https://bigenc.ru/c/boris-vasil-evich-ec18cf (дата обращения: 03.04.2025).
6. Чернов, С. З. Волок Ламский в XIV- первой половине XVI в. Структуры землевладения и формирование военно-служилой корпорации. Москва: Институт археологии РАН, 1998.
7. Николаева, В. Т. О некоторых волоколамских древностях // Древнерусское искусство. Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств. XIV–XVI вв.. — Москва: Наука, 1970.
8. Духовная грамота князя Волоцкого Бориса Васильевича. — Текст: электронный // Национальная электронная библиотека: [сайт]. — URL: https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_007509292_1000158978/?ysclid=m4duhtxdz0374825650 (дата обращения: 30.03.2025).
9. Жалованная грамота Волоцкой княгини Iулианы Михайловны // Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедициею Императорской Академии наук. — Том 1. — Санкт-Петербург. 1836.
10. Якунина, И. Л. Русское шитье жемчугом / Якунина, И. Л. — Москва: Искусство, 1955.
11. Духовная грамота (в копiи) князя Ивана Борисовича Волоцкаго. — Текст: электронный // Национальная электронная библиотека: [сайт]. — URL: https://rusneb.ru/catalog/000199_000009_007509292_1000159031/ (дата обращения: 30.03.2025).
12. Казаков, А. А. К предыстории конфликта князя Федора Борисовича Волоколамского с Иосифо-Волоцким монастырем: источниковедческий аспект / Казаков, А. А. // Вестник Московского университета. Серия 8. История. — 2015. — № 5/6.
13. Зимин, А. А. О хронологии духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV-XV вв / А. А. Зимин. — Текст: непосредственный // Проблемы источниковедения. — 1958. — № 6.
14. Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV — первой трети XVI в. М., 1988.
15. Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV — XVI вв. / Академия наук СССР, Институт истории; Подготовил к печати Л. В. Черепнин; Ответственный редактор С. В. Бахрушин. — М. — Л.: Издательство АН СССР, 1950. — 587 с.
16. Холмское княжество. — Текст: электронный // Научно-образовательный портал «Большая российская энциклопедия»: [сайт]. — URL: https://bigenc.ru/c/kholmskoe-kniazhestvo-87238b (дата обращения: 02.04.2025).