Вопросы, касающиеся квалификации преступления доведения до самоубийства, представляют собой одну из наиболее сложных и многогранных тем в уголовном праве Российской Федерации. Данная проблема затрагивает не только юридические аспекты, но и этические, социальные и психологические, что делает ее особенно актуальной в современном обществе. В условиях растущего числа случаев самоубийств, а также увеличения общественного внимания к вопросам психического здоровья, необходимо более детально рассмотреть правовые механизмы, которые могут способствовать предотвращению таких случаев. Актуальность работы обусловлена тем, что доведение до самоубийства является не только уголовно наказуемым деянием, но и серьезной социальной проблемой, затрагивающей жизни многих людей. Статья 110 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за действия, направленные на доведение лица до самоубийства или покушения на него путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего [1]. На практике применение этой нормы сопряжено с рядом проблемных вопросов, требующих тщательного анализа.
Ключевые слова: самоубийство, доведение, общественная опасность, проблемные вопросы квалификации, вина, причинно-следственная связь.
Issues related to the qualification of the crime of suicide are one of the most complex and multifaceted topics in the criminal law of the Russian Federation. This problem affects not only legal aspects, but also ethical, social and psychological ones, which makes it especially relevant in modern society. Given the growing number of suicides, as well as increasing public attention to mental health issues, it is necessary to consider in more detail the legal mechanisms that can help prevent such cases. The relevance of the work is due to the fact that suicide is not only a criminal offense, but also a serious social problem affecting the lives of many people. Article 110 of the Criminal Code of the Russian Federation provides for liability for actions aimed at driving a person to suicide or attempted suicide by threats, ill-treatment or systematic humiliation of the victim's human dignity [1]. In practice, the application of this rule involves a number of problematic issues that require careful analysis.
Keywords: suicide, bringing, public danger, problematic issues of qualification, guilt, causal relationship.
Легальное определение понятия «доведения до самоубийства» до настоящего времени в российском законодательстве не закреплено. Вместе с тем в научной доктрине под таким явлением как доведение до самоубийства понимаются действия (бездействия) субъекта, направленные на создание условий, способствующих решению лица о прекращении своей жизни. Эти действия могут проявляться в самых разных формах — от систематического психологического давления до равнодушного отношения в критических для человека моментах.
Данный состав преступления выделяется особенностями, касающимися как объекта, так и субъекта. В отличие от убийства, где происходит прямое посягательство на жизнь, в случае доведения до самоубийства речь идет о тонких, порой незаметных формах насилия, зачастую психологического характера. Объектом преступления становятся жизнь и психическое здоровье человека, тогда как субъективная сторона может проявляться через различные способы воздействия на личность. Важно акцентировать внимание на том, что доведение до самоубийства не должно рассматриваться в контексте убийства, поскольку здесь не происходит прямого лишения жизни, а имеется в виду ситуация, в которой лицо в силу различных обстоятельств принимает решение о прекращении своей жизни [2]. Судебная практика по делам о доведении до самоубийства в России, как правило, сталкивается с комплексными вопросами в области доказательства вины и определения обстоятельств, влияющих на квалификацию деяний.
Одной из наиболее сложных и дискуссионных тем при анализе состава данного преступления является определение формы вины. Статья 110 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее — УК РФ), регулирующая указанное деяние, не содержит ясных указаний на формы вины, что создает существенные трудности для правоприменителей. В результате чего, случаи, связанные с доведением до самоубийства, могут квалифицироваться по-разному, что приводит к неравномерному применению уголовного законодательства и, как следствие, к необъективному определению уголовной ответственности. До изменений, вынесенных в указанную статью в 2017 году, некоторые ученные полагали возможным доведение до самоубийства как умышленно, так и по неосторожности.
Так, например, Ю. А. Уколова в своей диссертации «Проблемы квалификации доведения до самоубийства как преступного деяния» признает преступление, предусмотренное ст. 110 УК РФ преступлением с двумя формами вины [3]. Однако, в результате включения законодателем таких квалифицирующих признаков как заведомость, публичный характер действий, а в особенности указание на групповой способ это позволяет сделать вывод о невозможности совершения указанного деяния с неосторожной формой вины. Более того, даже косвенный умысел, как отмечается в научной дискуссии, вызывает сомнения в применимости, поскольку подобные признаки указывают на осознанное и целенаправленное поведение [4]. Такой квалифицирующий признак доведения до самоубийства как группа лиц по предварительному сговору, под которой понимается объединение нескольких лиц заранее договорившихся о совместном совершении преступления, а также организованная группы как устойчивая группа лиц, заранее объединившихся, для совершения одного или нескольких преступлений по сути исключай как неосторожную форму вины, так и возможность совершения преступления с косвенным умыслом.
Кроме того, об умышленной форме вины, как единственно возможной, свидетельствует использованная законодателем конструкция ч. 2 ст. 110 УК РФ «то же деяние». В данном случае мы можем сказать, что если квалифицирующие признаки характеризуются исключительно умышленной виной, то и основное деяние не может быть совершено иначе. Однако некоторые авторы по прежнему придерживаются позиции, что доведение до самоубийства может быть произведено с любой формой вины [5]. В условиях, когда часть коммуникаций происходит в цифровом пространстве (социальные сети, мессенджеры), доказать прямой умысел становится крайне сложно. Например, в случаях кибербуллинга агрессор может утверждать, что не предполагал тяжелых последствий своих действий, а насмешки или травля воспринимались им как «шутка». Это ставит перед правоприменителями задачу по дифференциации умысла от неосторожности, что требует анализа контекста взаимоотношений между обвиняемым и потерпевшим.
Особую обеспокоенность вызывает рост числа случаев доведения до самоубийства среди несовершеннолетних, которая также стала причиной внесения в 2017 году законодательных изменений [6]. Реформы затронули статьи 110, 110.1 и 110.2 УК РФ, ужесточив ответственность за доведение до самоубийства, склонение к нему и организацию суицидальной деятельности, особенно через интернет. Эти меры были направлены прежде всего на защиту подростков, оказавшихся в зоне риска, от воздействия «групп смерти» и иных разрушительных онлайн-сообществ. Законодательные новеллы среди прочего породили терминологическую неопределенность. Так, в статье 110 используются такие оценочные понятия, как «жестокое обращение», «систематическое унижение человеческого достоинства» и «угрозы», которые не имеют строгих юридических дефиниций, что приводит к субъективному толкованию нормы.
Например, термин «систематическое унижение» не определён количественно: отсутствует ясность, сколько действий или за какой период считаются «системой». В одних случаях может требоваться доказательство многократности, в других достаточным может определяется единичный случай при наличии тяжких последствий. Как отличить токсичное поведение от преступного давления, если речь идёт о подростках, общающихся в сети, где нормы общения и восприятие границ могут разниться?
Ещё одним сложным моментом является разграничение ст. 110 УК РФ со смежными составами, такими как склонение к самоубийству (ст. 110.1 УК РФ) или организация деятельности, направленной на побуждение к суициду (ст. 110.2 УК РФ). Единственным наиболее очевидным отличительным квалифицирующим признаком, позволяющим отграничивать указанные состав преступления является способ их совершения [7]. Если в первом случае ключевым является создание условий, подталкивающих жертву к самостоятельному решению о суициде, то в смежных статьях речь идет о прямом подстрекательстве или воздействием на лицо путем манипуляций. На практике это различие не всегда очевидно, особенно когда обвиняемый сочетает давление на психику жертвы с распространением суицидального контента.
В заключение необходимо отметить, что статья 110 УК РФ, регулирующая ответственность за доведение до самоубийства, имеет ряд недостатков, связанных с неопределенностью формулировок и отсутствием четких критериев для квалификации данного преступления. Это создает значительные трудности как для правоприменителей, так и для обвиняемых, что в свою очередь может привести к произвольному толкованию норм закона. Проблемы неопределённости и вариативности трактовок создают угрозу несправедливого обвинения или, напротив, безнаказанности. Важно, чтобы законодательство содержало ясные и однозначные формулировки, которые позволяли бы избежать правовых неясностей и обеспечивали бы защиту прав всех участников уголовного процесса. Для устранения пробелов считаем необходимым издание Пленума Верховного Суда Российской Федерации с соответствующими разъяснениями или внести изменений/дополнений в диспозицию нормы, конкретизировав оценочные понятия.
Литература:
- «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 28.02.2025);
- О становлении отечественного уголовного законодательства об ответственности за доведение до самоубийства / Чулюкова Н. А. — журнал «Молодой ученный» № 6 (505) февраль 2024 г.;
- Проблемы квалификации доведения до самоубийства как преступного деяния / Уколова Ю. А. автореферат дис.... кандидата юридических наук, Москва, 2008г.;
- Ответственность за доведение до самоубийства и причастность к самоубийству другого лица по уголовному праву Российской Федерации: оценка законодательных новелл / Крылова Н. Е. журнал «Уголовное право» № 1, 2018 г.;
- Криминальный суицид: проблемы квалификации и отграничения от смежных составов преступления / Пучинина М. Ю. Вестник ВИ МВД России № 1, 2019г.;
- Федеральный закон «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в части установления дополнительных механизмов противодействия деятельности, направленной на побуждение детей к суицидальному поведению» от 07.06.2017 № 120-ФЗ;
- Уголовно-правовые и процессуальные особенности расследования преступлений, предусмотренных ст. 110, 110.1 УК РФ/ К. А. Сергеев Вестник ЮУрГУ, серия «Право» Т.2 № 2, 2020г.
