Актуальность указанной темы исследования определяется усиливающейся тенденцией к публичной демонстрации преступлений против личности, в том числе через использование современных информационных технологий и коммуникационных платформ, таких как социальные сети.

Публичная демонстрация преступления, как отдельный фактор, который увеличивает общественную опасность деяния — по действующему законодательству влияет на квалификацию и меру наказания. В эпоху цифровых технологий показ факта похищения в прямом эфире, публикация видео с удержанием потерпевшего или требования выкупа через сети и мессенджеры создают новые вызовы, как для сотрудников правоохранительных органов, так и для ученых правоведов в области уголовного права, криминологии и криминалистики.

Законодательство прямо закрепляет ответственность за похищение человека с публичной демонстрацией, в том числе в средствах массовой информации или информационно-телекоммуникационных сетях (включая сеть «Интернет») п. «и» ч.2 ст. 126 Уголовный кодекс Российской Федерации (далее — УК РФ) [1], а также учитывает обстоятельства, связанные с публичной демонстрацией при квалификации ряда составов.

Понятие «публичная демонстрация» — подробно в законодательстве не закреплено, однако применяется в некоторых нормах УК РФ, например, ст. 242, 242.1, но применительно к ст. 126 УК РФ его содержание остаётся недостаточно разработанным, как в законодательстве, так и в судебной практике. Это создаёт трудности при квалификации деяний, когда преступник транслирует действия через интернет или СМИ, стремясь вызвать общественный резонанс.

Согласно Федеральному закону № 218-ФЗ от 08.08.202 — совершение умышленного преступления с публичной демонстрацией — является одним из обстоятельств, отягчающих наказание (п. «т» ч. 1 ст. 63 УК РФ) [2].

Представленное законодательное изменение акцентирует внимание на повышенной общественной опасности рассматриваемых противоправных действий, что, в свою очередь, формирует правовую базу для применения более строгих санкционных мер в отношении лиц, совершивших данные деяния.

Определение понятия «публичная демонстрация» дано в пункте 22 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 декабря 2022 года № 37 [3]. Следует отметить, что данное определение имеет ограниченную применимость в контексте ст. 126 УК РФ, так как оно изначально было сформулировано для статей 242 и 242.1 УК РФ. На данный момент законодательством не предложено более подходящего определения, что создает определенные трудности в судебной практике.

Публичная демонстрация предполагает наличие трёх обязательных признаков: 1) осознанное стремление преступника сделать свои действия достоянием общества; 2) использование технических или организационных средств для расширения аудитории (видеосъёмка, прямая трансляция, публикация в СМИ); 3) восприятие этих действий хотя бы одним посторонним лицом.

Таким образом, публичная демонстрация при похищении — это способ совершения преступления, когда факт захвата или удержания жертвы доводится до широкой аудитории.

Ряд исследователей отмечает определённые сложности, возникающие при проведении расследований преступлений, связанных с публичной демонстрацией. Например, Ю. С. Пестерева, С. Е. Тимошенко видят проблему в том, что применительно к преступлениям, перечисленным в вышеназванном Федеральном законе, сеть «Интернет», в частности, не может рассматриваться как средство или способ совершения преступления, так как не участвует в механизме причинения вреда, в отличие, например, от ст. 128.1 УК РФ «Клевета», где использование средств массовой информации и сети «Интернет» значительно увеличивает круг осведомленных о заведомо ложных сведениях, порочащих честь и достоинство потерпевшего, а следовательно, выступает более эффективным средством совершения преступления, чем пересказ этой информации нескольким людям на улице [6, с. 599].

Трансляция факта похищения человека может осуществляться как в режиме реального времени, так и постфактум посредством последующей публикации соответствующей видеозаписи. В последнем случае распространение информационного контента не может рассматриваться как элемент объективной стороны самого похищения, поскольку оно не относится к способу, средству или условиям совершения данного преступления. Возникает закономерный вопрос о возможности квалификации требования выкупа, адресованного членам семьи похищенного, в рамках данного контекста.

Вероятно, в данном случае речь идет о части объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 163 УК РФ, а не о похищении человека. В связи с этим возникает необходимость уточнения природы данного квалифицирующего признака применительно к рассматриваемым преступлениям, особенно в ситуациях, когда распространение информационного контента происходит уже после совершения преступления.

Проблематика квалификации при публичной демонстрации следующая.

1. Отграничение ст. 126 УК РФ от иных норм. Публичная демонстрация может быть, как способом воздействия (угроза, давление на родственников), так и самостоятельным обстоятельством квалификации. Возникает вопрос: относится ли публикация записи похищения, сделанная после освобождения, к объективной стороне похищения или является самостоятельным преступлением (распространение информации, вымогательство, т.д.). Публикация не всегда входит в объективную сторону похищения как способ.
2. Использование СМИ и Интернета как средств совершения и усиления вреда. Сети предоставляют преступникам широкую аудиторию: трансляция удержания, публичные требования выкупа, давление на администрацию ресурса — всё это может квалифицироваться как отягчающее обстоятельство или как дополнительный состав (вымогательство, публичные призывы и т. п.). К настоящему времени фиксируется рост «треш-стримов» с демонстрацией насилия, что очевидно указывает на необходимость учёта медиа-аспекта при квалификации и оценке общественной опасности деяния.
3. Доказательственные сложности. Идентификация авторов трансляции, установление вины именно тех лиц, которые организовали демонстрацию, сохранность исходных материалов, проверка подлинности видео и времени съёмки — это ключевые вопросы доказывания, рассматриваемых обстоятельств. Сюда же относится экспертиза цифровых следов и осуществление быстрой координации с информационными платформами.

Приговоры по делам о преступлениях с трансляцией похищения в открытом доступе — встречаются редко; по материалам изученных дел суды указывают на необходимость индивидуальной оценки обстоятельств: наличие вымогательства, угроз, роль трансляции в общественном резонансе и т. д.

Вопрос достаточности доказательств также остаётся сложным: необходимо установить, кто создал, распространил или санкционировал демонстрацию. Цифровые следы (IP-адреса, метаданные файлов, временные метки) становятся важными доказательствами, но требуют для обретения свойства допустимости — специальных экспертиз.

Как правомерно отмечает В. А. Косых, факт трансляции совершаемого преступления должен быть зафиксирован и находить объективное подтверждение в материалах уголовного дела. Это возможно достичь следующими процессуальными действиями: выемка «скриншотов» у свидетелей; выемка записи трансляции со стриминговой платформы; изъятие в ходе осмотра или обыска мобильных устройств, компьютеров, планшетов, с которых запускалась онлайн-трансляция и т. п. [5, с. 267–268].

Определяя тактику следственных действий, Ю. С. Пестерева, С. Е. Тимошенко выделяют лиц, целенаправленно следивших за трансляцией; невольных зрителей (трансляция вышла в числе рекомендаций); находящихся на месте совершения преступления (по месту съемки); лиц из круга общения того, кто осуществляет трансляцию (родственники, члены семьи, сожители). Указанных лиц авторы относят к свидетелям, даже тех, кто вносил плату за просмотр и (или) активно комментировали происходящее. Последние, по их мнению, совершают попустительство [6, с. 605–606].

В соответствии с действующим законодательством, попустительство не является уголовно наказуемым деянием, за исключением случаев, прямо предусмотренных соответствующими нормативными актами. Однако не стоит путать случайных людей, которые могут быть просто наблюдателями, с теми, кто платит за контент, который может быть преступным.

Что касается того, кто совершает насильственное деяние против личности, и того, кто осуществляет видеосъемку, необходимо признавать их соисполнителями, т. к. их действия взаимообусловлены, и только в этом случае обуславливается «выполнение» всех признаков объективной стороны рассматриваемого квалифицированного состава [7, с. 188].

По совокупности высказанных учеными и практиками мнений сейчас обозначились подходы к решению изложенных проблем: 1) следует дать в примечаниях к ст. 126 легальное определение публичной демонстрации: «Публичная демонстрация с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет» — это открытый показ материалов, который доступен неограниченному числу лиц, но без возможности их самостоятельного использования (сохранения, размещения от своего имени и т. п.). Публичная демонстрация включает действия в прямом эфире (например, на стриминговых сервисах) и размещение запрещенной законом информации на личных страницах и страницах групп пользователей в соцсетях»; 2) необходимо закрепить в постановлении Пленума Верховного Суда РФ [4] однозначные разъяснения по квалификации похищений с использованием цифровых технологий.

Заключение

Изучение приведенной проблемы подтверждает, что введение признака публичной демонстрации обоснованно и своевременно. Публичная демонстрация усложняет расследование из-за трудностей с установлением цифровых следов. Способы демонстрации разнообразны и развиваются с информационными технологиями, требуя гибкого подхода. Квалификация таких преступлений сейчас вызывает проблемы, включая сложность разграничение со смежными составами и решение вопросов квалификации по совокупности преступлений. Влияние цифровых средств на общественное настроение будет и далее возрастать, что несомненно продолжит споры о балансе общественной безопасности, свободы слова и личных прав.

Литература:

1. Уголовный кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 13 июня 1996 г. N 63-ФЗ: принят Гос. Думой 24 мая 1996 г.: одобрен Сов.Фед. 5 июня 1996 г.: [в действ. ред.] // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1996. — № 25. — ст. 2954.
2. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации: Федер. закон от 08.08.2024 № 218-ФЗ принят Гос. Думой 30 июля 2024 г.: одобрен Сов.Фед. 2 августа 2024 г..: [в действ. ред.] // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2024. — № 33 (часть 1). — ст. 4914.
3. О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях в сфере компьютерной информации, а также иных преступлениях, совершенных с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет»: пост Пленума ВС от 15 декабря 2022 г. № 37 [в действ. ред.]// Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации — 2023.– № 3.
4. О судебной практике по делам о похищении человека, незаконном лишении свободы и торговле людьми: пост Пленума ВС от 24 декабря 2019 г. № 58 [в действ. ред.]// Российская газета — 2019. — № 296 (8054).
5. Косых В. А. «Треш-стримы»: криминалистическая характеристика явления // Санкт-Петербургский международный криминалистический форум: материалы междунар. науч.-практ. конф. СПб., 10–11 июня 2024 г./ сост.: А. Р. Акиев, Т. А. Бадзгарадзе. СПб.:С.-Петерб. ун-т МВД России, 2024. С. 265–270.
6. Пестерева Ю. С., Тимошенко С. Е. Уголовно-правовые, криминологические криминалистические аспекты публичной демонстрации преступлений против личности в информационно-телекоммуникационной сети «Интернет» // Сибирское юридическое обозрение. 2024. Т. 21, № 4. С. 596–608.
7. Шевелева С. В., Михайлова О. Г. Совершение преступления с публичной демонстрацией как новелла уголовного законодательства // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: История и право. 2025. Т. 15, № 2. С. 182–191.