В современной психологической и психотерапевтической парадигме страх определяется как базовая эмоция, представляющая собой переживание от столкновения человека с ситуацией, которая может представлять собой как реальную угрозу жизни (данная категория страхов рассматривается в работах таких ученых, как Дж. Боулби, К. Э. Изард, С. Речмен, В. С. Дерябин, Т. В. Абакумова), так и «угрозу», смоделированную на основе негативного жизненного опыта, возникшего в результате развития и взросления личности и влекущего за собой внутренние переживания таких состояний как, например, неуверенность в себе, патологическое чувство вины или стыда, дефицит любви (данные категории страхов представлены в работах таких ученых, как В. Ю. Щербатых, Н. А. Бердяев, А. М. Прихожан, Б. Г. Мещерякова) [4, 30]. В упомянутых выше подходах прослеживается сходство, заключающееся в обнаружении связи между событием и возникающей в ответ эмоцией страха. При этом не важно, какого рода данное событие, фокус внимания ученых направлен именно на изучение и выделение тех самых причин — в этой точке мы видим расхождение в направлениях исследований. Однако, экзистенциальная парадигма рассматривает страх не как реакцию, а как самодостаточный феномен, выполняющий смыслообразующие и ценностно-ориентирующие функции, сталкивая человека с различными поведенческими и психологическими дихотомиями, побуждая его не просто к реактивным действиям в рамках выученных паттернов, а к осознаниям их причин и глубоких внутренних мотивов. Так, например, А. Сысолятин определяет экзистенциальный страх как «способ существования, посредством которого человек утверждает себя в мире как целостность и единство», а в работах Черняева упоминается вызываемое страхом исследовательское стремление, балансирующее на грани интереса к новизне, изменениям и возможной опасности, с желанием противостоять среде или желанием познавать среду [8, 122; 10, 49].

Экзистенциальные страхи в основе свое имеют так называемое «экзистенциональное переживание» — особую внутреннюю деятельность, продуктом которой представляются такие субъективные категории как «душевное равновесие, осмысленность, умиротворенность, новое ценностное сознание» [2, 13]. Экзистенциональное переживание трудно разделить на подвиды, основанные на различных эмоциях, так как оно по сути своей является объемным процессом, который включает в себя и скуку, и отчаяние, и тревогу, и отрешенность, и неопределенность, и горе, соединяющиеся в различные комбинации. Несмотря на то, что исследование глубины подобных переживаний не умещается в рамки социального пространства личности, в котором человек больше сосредоточен на «удовлетворении сиюминутных потребностей», экзистенциональные переживания открывают дверь к познанию подлинного «Я» посредством «освобождения от всего наносного, что не может описываться объективистскими категориями» [1, 36]. Именно здесь меняется качество духовной жизни человека, способы взаимодействия с миром, а также появляется фундамент для психологически безопасного личностного развития. Одной из основ переживания экзистенциального страха является смыслоутрата, возникающая вследствие столкновения человека с мыслями о смертности, предназначении, бытие и Боге, возникающие чаще всего вследствие ключевых личностных кризисов (рассмотрены в работах Э. Фромма, И. Ялома, В. Франкла, О. Ф. Больнова, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка)

Однако, некоторые ученые, например, К. Ясперс, Д. Леонтьев, Р. Фриц, отмечают, что столкновение человека с экзистенциональными страхами может привести к обратному эффекту, а именно замиранию, регрессу к привычному паттерну существования или остановке жизнедеятельности вплоть до суицида [7, 8]. Можно сделать вывод о том, что природа экзистенциального страха кроется в зарождении внутреннего конфликта, на одной стороне которого стремление к изменчивости и готовность выходить за рамки привычного, а на другой — стремление к постоянству, стабильности и стагнации. Здесь, по классификации Р. Фрица, человек неизбежно сталкивается с четырьмя основными формами экзистенциальных страхов:

— страх перед самоотвержением, переживаемый как утрата «Я» и зависимость;

— страх перед самостановлением или, по-другому, стагнацией «Я», который приводит человека к состоянию беззащитности и изоляции;

— страх перед изменением, переживаемый как изменчивость и неуверенность;

— страх перед необходимостью, переживаемый как окончательность и несвобода [7, 8].

Основатель экзистенциального метода психотерапии И. Ялом определил следующую классификацию, оперируя понятием не экзистенциального страха, а экзистенциальной тревоги, определяя ее как следствие столкновения человека с бытийными данностями:

1. Тревога, связанная со смертью (опасения перестать существовать, обнаружить свою конечность как физического индивида и личности в конфликте с желанием продолжить существовать);
2. Тревога, связанная со свободой (переживание отсутствия иллюзорной безопасности, создаваемой внешними конструктами, и, сопряженного с этим, ужаса перед ответственностью роли творца собственной жизни);
3. Тревога, связанная с экзистенциальной изоляцией (переживание конфликта между неизбежностью одиночества, обусловленного фактом рождения и смерти, и потребностью в контакте и принадлежность к большему целому)
4. Тревога, связанная с бессмысленностью (страх обнаружить бессмысленность своего существования в невротическом поиске внешних опор в виде последовательности жизни и целей).

При сравнительном рассмотрении приведенных классификаций можно увидеть сходство в основах экзистенциального переживания — это такие явления как смерть, свобода, изоляция, бессмысленность. Однако, Р. Фриц делает акцент на чувстве страха, возникающего перед непосредственно эмоциональным и душевным состоянием, возникающем на основе экзистенционального переживания вышеупомянутых конструктов (например, человек боится самоотвержения и это проявляется в чувстве зависимости, как психологической, так и физической), в то время как И. Ялом выделяет страхи, как разновидности проживания тревоги, возникающей из экзистенций смерти, свободы и пр. Вышеупомянутые классификации также иллюстрируют разрозненность понятийного аппарата — в работах Р. Фрица упоминается термин «экзистенциональный страх», а у И. Ялома — «экзистенциональная тревога». Данную особенность в терминологическом различии упоминает отечественный ученый Д. А. Леонтьев: «Мы часто называем одними и теми же словами разные вещи и, наоборот, разными словами одни и те же вещи. Особенно часто это происходит, когда приходится иметь дело с переводами» [7, 109]. Лингво-когнитивные различия в обозначении негативных эмоциональных переживаний также рассматривает А. Вежбицкая, разделяя страх и тревогу по объектному признаку, где у страха конкретный объект есть, а у тревоги — нет. Именно поэтому тревога в сути своей представляет собой ожидание чего-то неопределенного, но ситуативного — это порождает нервозность, возникающую вследствие внутреннего конфликта между реальным и фантазиями о нереальном, которое может произойти в неопределенном будущем; Angst (встречающееся в работах немецких философов-экзистенциалистов) — ожидание постоянного присутствия в жизни непредвиденных событий, неизбежно влекущих за собой муку и переживание отвержения фигуры, дарующей спокойствие и безопасность (Бога) [3, 130]. Ожидание чего-то неопределенного буквально выталкивает человека за рамки привычных, стройных и понятных шаблонов, т. к. если, выделив объект, вызывающий дискомфорт (в нашем случае — страх), можно прибегнуть к его деконструкции, например, проанализировать страх, далее побороть или вытерпеть, то при встрече с тем, что невозможно спрогнозировать и к чему нельзя подготовиться, понимание действий по преодолению не происходит — человек оказывается один на один со своим экзистенциональным переживанием. Так, П. Тиллих говорит о том, что образующим компонентом экзистенциальной тревоги является осознание смерти не как физического явления, но как духовно-эмоционального, неизбежно нагрянущего столкновения с этим переживанием. Здесь человек обнаруживает тревогу, связанную с личной смертностью и утратой идентификации — это и есть индивидуальное переживание собственной конечности.

Ученый классифицирует тревогу по уровням угрозы, которую несет с собой небытие, становящееся причиной экзистенционального переживания человека:

— Первый уровень — онтическое самоутверждение, затрагивающее практический ход нашей жизни, ее построение.

Небытие угрожает этому аспекту нашего самоутверждения двумя способами: относительно — в лице судьбы, которая не дает нам двигаться, куда мы хотим и как мы хотим, и абсолютно — в виде смерти, которая прерывает вообще любое наше эмпирическое существование.

— Второй уровень — духовное самоутверждение. Духовному самоутверждению небытие угрожает относительно — в виде пустоты, скуки, вакуума, а абсолютно — в форме отсутствия смысла.

— Третий уровень — нравственное самоутверждение. Относительная угроза — это вина, а абсолютная — осуждение.

Тревога, по Тиллиху, «есть осознание этой тройной угрозы нашему бытию. Так возникают три формы тревоги: тревога судьбы и смерти, тревога пустоты и смыслоутраты и тревога вины и осуждения» [9, 33].

В отечественной парадигме также уделяется внимание изучению страхов как с психологической, так и с естественно-научной точек зрения, однако, в отличии от зарубежной парадигмы, отечественные исследователи не выделяют экзистенциональные страхи в отдельные классификации. В отечественных классификациях мы встречаем описание непосредственно экзистенциальных данностей, служащих развитию тревоги, через обозначение их в качестве объектов страха. Так, например, в работах профессора психологических наук Д. А. Леонтьева рассматриваются две группы жизненных ситуаций, которые можно отнести к экзистенциальным:

1. ситуации кризиса — потери, смерть близких, социальные катаклизмы. Они разрушают ранее сложившиеся структуры социального взаимодействия и жизненного мира человека, при отсутствии четких стратегий и ориентиров жизни в изменившихся условиях [9, 108]. Эти обстоятельства сталкивают человека с ощущением потерянности, беспомощности, вследствие чего активируются бытийные структуры времени и жизни, побуждающие человека к рефлексии над прошедшим опытом, экзистенциальному переживанию вопросов самоидентификации и страху перед нахождением новых ценностных ориентиров.
2. ситуации абсолютного благополучия и успеха с отсутствием удовлетворенности оными. Такие ситуации порождают необъяснимое бесконечное стремление к непонятным для окружающих целям. Похожие предпосылки к развитию экзистенциональных тревог мы можем увидеть в описанной И. Яломом тревоге, связанной с бессмысленностью, проявляющейся через страх потери смысла при признании собственного успеха и достижений или даже более глубокие корни тревоги, связанной со смертью, принимающей форму страха перестать существовать, если остановиться на достигнутом.

Доктор биологических наук Ю. В. Щербатых выделяет группы страхов, основаниями для которых являются одноименные бытийные структуры, а именно:

1. Страхи перед пространством, включающий в себя страх замкнутого или открытого пространства, а также страх темноты;
2. Страхи перед временем, включающий в себя страх будущего и страх смерти;
3. Страхи перед жизнью, включающий в себя страх непонятного, страх таинственного и страх перед бессмысленностью жизни
4. Страхи перед собой, включающий в себя страх потери контроля и страх сойти с ума.

При этом, страхи, под п.2 и п.3 можно обозначить как экзистенциональные тревоги, т. к. они в основе своей имеют экзистенциональное переживание о возможном столкновении с тем, что человек не может смоделировать в реальности здесь и сейчас — это и необозримое будущее, и сопровождающие его вопросы самоактуализации, и перспектива столкновения с конечностью жизни, подразумевающие под собой определенные изменения в привычно устроенном складе личности, стремящейся к правилу, порядку и равновесию.

Доктор медицинских наук, психиатр Б. Д. Карвасарский описывает восемь фабул страха, среди которых встречаются имеющие экзистенциальную основу:

— боязнь пространства может стать частным проявлением тревоги, связанной со свободой, когда человек, например, не может психологически опереться на собственные ценности и вокруг него слишком много метафизического «свободного пространства», заключающегося в многовариантности выбора. Неготовность человека сталкиваться с этой экзистенциальной данностью, приводит к вытеснению переживания в «более понятный» для психики страх физического пространства, например, агарофобии (боязни открытых пространств) или страха глубины, как метафоры тревоги от глубины собственных переживаний;

— нозофобии (страхи заболеть или заразиться) по экзистенциальному источнику могут относиться к тревоге, предвещающей столкновение со смертью, например, если человек переживает реальное движение к смерти вследствие тяжелого заболевания или фантазии об этом. В другом случае экзистенциальным источником может стать тревога изоляции — ощущение оторванности от близких, столкновение с одиночеством и неготовностью принять его, как бытийную данность может возникнуть вследствие помещения индивида в физический карантин, например, при заражении вирусными заболеваниями. В эту же категорию можно отнести страх нанести вред себе или близким [5, 385].

Таким образом, понятийные категории экзистенциальных переживаний, включающие в себя экзистенциальные страхи и экзистенциальную тревогу, разнятся в зависимости от направления научной мысли. Зарубежным ученым больше присуще рассматривать экзистенциальные переживания, обусловленные внутренним конфликтом привычного, понятного и стройного с необозримым «ничто», которое пугает своей неизвестностью — суть такого переживания отражается через понятие экзистенциальной тревоги. В то время как отечественные ученые, используя понятийный аппарат экзистенциального страха, основой которого является субъектность негативного переживания, описывают его через события, активирующие данные переживания (смерть, свобода, неизвестность, время), обозначаемые такими терминами как «экзистенциальная данность», «жизненная ситуация» и «уровни самоутверждения». Также мы выяснили, что объединяющей характеристикой экзистенциального страха и экзистенциальной тревоги является бытийно-философская основа, которая приводит к фундаментальным личностным изменениям, влияющим на качество жизни человека.

Литература:

1. Больнов О. Ф. Философия экзистенциализма: Философия существования. Перевод с немецкого и предисловие С. Э. Никулина. СПб.: Издательство «Лань», 1999. 224 с.
2. Василюк Ф. Е. Психология переживания: моногр. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. 200 с.
3. Вежбицкая А. Сопоставление культур через посредство лексики и прагматики. М.: Языки славянской культуры, 2001. 272 с.
4. Ильин Е. П. Психология страха. СПб.: Питер, 2017. 352 с.
5. Карвасарский Б. Д. Неврозы: руководство для врачей, 2-е изд., перераб. и доп. М: Медицина, 1990. 576 с.
6. Колягина, В. Г. Психология страхов дошкольников: монография М.: Прометей, 2016. 40 с.
7. Леонтьев, Д.А. (2008). Экзистенциальный смысл суицида: жизнь как выбор. Консультативная психология и психотерапия, 16(4), 58–82. URL: https://psyjournals.ru/journals/cpp/archive/2008_n4/Leontev (дата обращения: 25.06.2025)
8. Сысолятин А. А. «Пограничная ситуация» как основание антропологического исследования страха // Известия Уральского федерального университета. Сер. 3. Общественные науки. 2012. № 1 (100). С. 122.
9. Тиллих П. Теология культуры. М.: «Юристъ», 1995. 480 с.
10. Черняев Л. Взгляд гештальт-терапевта на базовые эмоции // Гештальт–2007/2. МГИ. М.: 2007. С. 48–56.
11. Ялом И. Д. Экзистенциальная психотерапия / пер. с англ. Т. С. Драбкиной. М.: Независимая фирма «Класс», 1999. 576 с.