В статье рассматриваются проблемы разграничения дисциплинарной и уголовной ответственности военнослужащих. Отмечаются пробелы в законодательстве и противоречия судебной практики, предлагаются пути их законодательного решения.

Ключевые слова: воинская дисциплина, дисциплинарная ответственность, уголовная ответственность, воинские преступления.

Поддержание воинской дисциплины является неотъемлемым условием обеспечения боеспособности Вооружённых Сил и иных воинских формирований Российской Федерации.

Законодательство устанавливает различные формы юридической ответственности военнослужащих за нарушения установленного порядка прохождения службы, включая дисциплинарную и уголовную.

Например, на опоздание на построение применяется взыскание в виде выговора или строгого выговора. В случае нарушения правил внутреннего распорядка (например, появление вне формы одежды) — возможно назначение ареста на гауптвахте сроком до 10 суток. В случае невыполнения приказа в быту (например, отказ убрать помещение) военнослужащий может получить лишение увольнения из части на выходные дни. Также, если военнослужащий проявляет грубость по отношению к сослуживцам или младшим по званию, то к нему применяется предупреждение о неполном служебном соответствии.

Разглашение служебной информации, не содержащей государственной тайны влечет наложение строгого выговора или временное отстранение от военной должности.

Однако на практике разграничение между этими двумя видами ответственности вызывает значительные сложности. Как подчёркивает В. В. Палий, отсутствие чётких критериев разграничения дисциплинарных и уголовных проступков создаёт правовую неопределённость и нарушает принципы справедливости [1].

Часто одни и те же деяния могут трактоваться либо как дисциплинарный проступок, либо как уголовно наказуемое деяние, что создаёт риски необоснованного привлечения военнослужащих к уголовной ответственности.

Особенно остро проблема разграничения видов ответственности проявляется в условиях частичной мобилизации и проведения специальной военной операции . Эту тенденцию также анализируют Васильева Е.Г и Кострова М. Б. [2].

Количество дисциплинарных и уголовных дел в отношении военнослужащих заметно возросло, что потребовало пересмотра сложившихся подходов в правоприменительной практике. При этом усиливается необходимость защиты прав военнослужащих от неправомерного уголовного преследования при совершении деяний, не представляющих существенной общественной опасности. Возникает задача адаптации существующих правовых механизмов к новым условиям функционирования армии, с учётом изменения характера военной службы и возрастающей нагрузки на военно-следственные органы.

Актуальность темы усиливается также в связи с реформами законодательства о военной службе, проведёнными в последние годы, а также с практикой применения норм в новых социальных и политических условиях. Вопросы соотношения дисциплинарной и уголовной ответственности военнослужащих становятся предметом обсуждения как в научной литературе, так и в практике Конституционного Суда Российской Федерации [3], Верховного Суда Российской Федерации [4].

Целью данной статьи является выявления основных проблем в разграничении дисциплинарной и уголовной ответственности военнослужащих, анализе правоприменительной практики и предложения возможных путей законодательного разрешения обозначенных коллизий.

Дисциплинарная ответственность военнослужащих регулируется, прежде всего, Дисциплинарным уставом Вооружённых Сил Российской Федерации [5], утверждённым Указом Президента РФ от 10 ноября 2007 г. № 1495. В соответствии с уставом, дисциплинарными проступками признаются виновные противоправные действия (бездействие), выражающиеся в нарушении воинской дисциплины, за которые военнослужащие несут ответственность в виде дисциплинарных взысканий.

Уголовная ответственность, в свою очередь, предусмотрена главой 33 Уголовного кодекса Российской Федерации «Преступления против военной службы». В отличие от дисциплинарной, она применяется в случае совершения деяний, обладающих признаками общественной опасности, выражающейся в подрыве воинской дисциплины, порядка подчинения и готовности к выполнению боевых задач.

А. Баженов в своей статье анализирует основные критерии разграничения дисциплинарных проступков и уголовных деяний военнослужащих, такие как характер противоправности и общественная опасность деяния. [6],

Различия между двумя видами ответственности заключаются в:

– Юридической природе деяния: дисциплинарный проступок — дисциплинарный проступок представляет собой нарушение правил внутреннего порядка и воинской дисциплины, не причиняющее значительного общественного вреда, преступление же является общественно опасным деянием, посягающим на охраняемые уголовным законом отношения.

– Процедуре привлечения к ответственности: дисциплинарная ответственность реализуется в дисциплинарном порядке — в пределах полномочий командования, уголовная ответственность наступает в результате уголовного преследования, осуществляемого следственными органами и рассматриваемого в суде.

– Последствиях: дисциплинарное взыскание не влечёт судимости и не имеет статуса уголовного наказания, уголовное наказание влечёт судимость и влечёт более серьёзные ограничения прав.

– Характере санкций: дисциплинарные меры предполагают взыскания (выговор, арест и др.), а уголовные — наказания (штраф, лишение свободы, дисквалификация и др.).

Учет при повторных нарушениях:

– дисциплинарные взыскания не всегда учитываются при повторных проступках,

– судимость влияет на квалификацию преступления при рецидиве.

Тем не менее, несмотря на формальные различия, на практике чёткой границы между дисциплинарным проступком и преступлением часто не наблюдается, что порождает проблемы правовой определённости.

Проблемы разграничения дисциплинарной и уголовной ответственности, которые были мной обозначены ниже часто пренебрегается поскольку в армии главное — дисциплина и подчинение, а не права конкретного военнослужащего. Из-за этого нарушения часто сразу карают по уголовной статье, даже если можно было обойтись дисциплинарным взысканием. Командование и следствие действуют быстро, не всегда вникая в детали ситуации. Законы написаны неясно, поэтому их легко толковать как удобно. Суды обычно поддерживают сторону командования, особенно в военное время. А сами военнослужащие и их защитники не всегда могут защитить свои права, поэтому многие спорные случаи просто не доходят до обжалования.

Так, одной из ключевых проблем является отсутствие в законодательстве чётких критериев, позволяющих отграничить дисциплинарный проступок от более серьезного преступления. Это особенно ярко проявляется при квалификации таких деяний, как самовольное оставление части или места службы (ст. 337 УК РФ).

Например, в части 1 статьи 337 УК РФ установлена уголовная ответственность за самовольное оставление части сроком свыше двух суток, но не более десяти суток. Однако если военнослужащий отсутствовал менее двух суток, это считается дисциплинарным проступком. Возникает вопрос: действительно ли два дня являются объективным критерием общественной опасности, либо это условная граница? Практика показывает, что в ряде случаев короткие по продолжительности отсутствия влекут серьёзные последствия, в то время как более длительные могут не иметь таковых. Это свидетельствует о необходимости пересмотра формальных критериев и привязки их к реальной опасности деяния.

Так, в одном из дел, рассмотренных Самарским гарнизонным военным судом, военнослужащий был осуждён по части 3.1 статьи 337 УК РФ за самовольное оставление части на срок свыше одного месяца в период мобилизации. Суд назначил наказание в виде лишения свободы на срок 2 года исправительной колонии общего режима [7].

В судебной практике встречаются случаи, когда отсутствие военнослужащего вне части с ведома командования не признается преступлением по статье 337 УК РФ. Однако такие случаи требуют индивидуального рассмотрения с учетом всех обстоятельств дела, так как в важную роль играют также обстановка, в которой произошло деяние, мотивы военнослужащего личные, семейные обстоятельства, психоэмоциональное состояние и последствия самовольного оставления службы для боевой готовности подразделения.

Например, в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 03.04.2008 № 3 разъясняется, что самовольным считается оставление части или места службы без соответствующего разрешения командира (начальника). Таким образом, если военнослужащий отсутствует в части с разрешения или ведома командования, это может рассматриваться как отсутствие состава преступления по статье 337 УК РФ [8].

Таким образом, правоприменительная практика всё чаще требует учитывать совокупность факторов, а не ограничиваться только формальными сроками отсутствия, закреплёнными в статье 337 УК РФ.

Кроме того, затрудняет разграничение и отсутствие в законодательстве чётких ориентиров на характер вины, мотивы поведения военнослужащего и наступившие последствия. При одинаковой продолжительности отсутствия поведение военнослужащего может существенно различаться по степени общественной опасности в зависимости от конкретных обстоятельств: например, оставление части в условиях боевых действий или накануне выполнения боевой задачи объективно представляет гораздо большую угрозу, чем самовольное оставление в период несения хозяйственных или тыловых обязанностей.

Другая проблема связана с тем, что командиры и следственные органы обладают широким усмотрением при оценке степени общественной опасности поступка. Это порождает правовую неопределённость и возможность двойных стандартов. Одно и то же поведение военнослужащего в одних случаях рассматривается как дисциплинарное нарушение, а в других — как преступление, в зависимости от контекста, отношения командования или позиции следователя. В таких условиях решения часто принимаются не на основе объективных критериев, а исходя из текущих задач по поддержанию порядка или демонстрации жёсткой реакции. Это подрывает доверие к правоприменительной системе, снижает предсказуемость последствий для военнослужащих и способствует репрессивному уклону в квалификации их действий.

Правоприменительная практика по делам о преступлениях против военной службы крайне неоднородна. Одни суды склонны трактовать спорные случаи в пользу дисциплинарной ответственности, другие — признают состав преступления при минимальной продолжительности нарушения. Так, в судебных актах по делам о самовольном оставлении части часто отсутствует анализ мотивов, обстоятельств и характера деяния, что противоречит принципу индивидуализации ответственности.

Современная модель регулирования также не позволяет использовать промежуточные меры воздействия на военнослужащего — между дисциплинарным взысканием и уголовным наказанием отсутствуют гибкие правовые инструменты, что снижает эффективность воздействия на поведение военнослужащих и влечёт перегрузку уголовной сферы.

Сложности разграничения дисциплинарной и уголовной ответственности подтверждаются разнообразием подходов в судебной практике. Так, в Обзоре судебной практики [9] Судебной коллегии по делам военнослужащих Верховного Суда РФ от 2021 года указано, что при рассмотрении дел, связанных с самовольным оставлением части, суды не всегда учитывают мотивы поведения обвиняемого, наличие уважительных причин и длительность отсутствия, что нередко приводит к уголовному преследованию лиц, не представляющих реальной общественной опасности.

Примером может служить дело военнослужащего, который отсутствовал в части менее 4 суток, но был привлечён к уголовной ответственности, несмотря на признание вины, наличие малолетнего ребёнка и тот факт, что он вырос без родителей. Суд не учёл доводы защиты, ограничившись формальной квалификацией по части 1 статьи 337 УК РФ. Данный пример иллюстрирует недостаточную гибкость правоприменения и необходимость более чёткого нормативного разграничения [10].

Также в практике нередко встречаются случаи, когда дисциплинарный проступок квалифицируется как преступление исключительно из соображений «предупреждающего воздействия» на других военнослужащих, что противоречит принципу индивидуализации наказания и провоцирует правовой нигилизм в военной среде.

С учётом обозначенных проблем, целесообразно рассмотреть следующие меры по совершенствованию законодательства и правоприменительной практики. Например, уточнение критериев разграничения ответственности в уголовном законе. Необходимо нормативно закрепить дополнительные признаки преступления, выходящие за рамки лишь количественного показателя (например, срок отсутствия). Среди таких признаков могут быть: наличие умысла на нарушение порядка, последствия деяния, отношение военнослужащего к своим обязанностям, степень нарушенной дисциплины.

Принятие постановления Пленума Верховного Суда РФ может также помочь, так как систематизация судебной практики и официальное разъяснение порядка разграничения преступлений и проступков в сфере военной службы помогут устранить правовую неопределённость. Аналогичные разъяснения уже применяются по иным видам преступлений (например, в сфере экономической деятельности) [11].

Дальше, разработка института «альтернативной ответственности» Предлагается ввести промежуточные меры воздействия на военнослужащих, например, условно-уголовные дисциплинарные взыскания, обязательные программы перевоспитания в рамках дисциплинарных батальонов. Такие меры могли бы применяться в случае незначительных правонарушений без возбуждения уголовного дела.

Возможно также законодательно усилить значение мнения командира части при оценке тяжести деяния. Это повысит эффективность системы внутреннего контроля и позволит оперативнее реагировать на правонарушения без лишней криминализации.

Зарубежный опыт разграничения дисциплинарной и уголовной ответственности тоже должен быть принят во внимание. Изучение законодательства и практики иностранных государств позволяет выявить полезные подходы к разграничению ответственности военнослужащих. В ряде стран существует чёткое институциональное разграничение дисциплинарной и уголовной юрисдикции.

Например, действует система военных дисциплинарных судов, рассматривающих исключительно дисциплинарные проступки, что исключает автоматическую криминализацию. Эта модель способствует разграничению правовых последствий за проступки различной тяжести, минимизируя риски необоснованного привлечения к уголовной ответственности [12].

В некоторые странах функционирует Единый кодекс военной юстиции (ЕКВЮ) [13], в рамках которого предусмотрена возможность альтернативных мер воздействия — от выговора до ареста без внесения судимости. Это позволяет более точно соотносить тяжесть проступка с характером санкции, сохраняя за военнослужащим право на дальнейшее несудимое существование и профессиональное развитие.

Отдельного внимания заслуживает модель, в которой дисциплинарные меры чётко ограничены временными рамками, а уголовное преследование начинается только при наличии устойчивых нарушений или рецидива. Этот подход повышает предсказуемость правоприменения и исключает субъективизм.

Адаптация элементов зарубежного опыта в российскую практику требует учёта национальных особенностей, в том числе исторически сложившейся роли армии в обществе и специфики российского правового регулирования. Вместе с тем внедрение разграничения дисциплинарной и уголовной ответственности, развитие институтов дисциплинарного производства и усиление процессуальных гарантий могут способствовать формированию более сбалансированной, справедливой и эффективной модели военной юстиции в России.

Стоит также уделить внимание психологическим и социальным аспектам применения дисциплинарных и уголовных мер. Правовая реакция на поведение военнослужащего должна учитывать не только формальные признаки деяния, но и его личностные, психологические особенности. Жёсткие меры, непропорциональные степени вины, могут вызывать у военнослужащих чувство несправедливости, демотивацию и утрату доверия к институтам военного управления. Особенно это актуально в стрессовых условиях боевого дежурства или выполнения задач в зоне конфликта. Наличие системы профессиональной психологической оценки и консультирования [14] могло бы стать фильтром при выборе формы ответственности: дисциплинарной или уголовной.

Кроме того, учёт социального контекста (семейные обстоятельства, проблемы адаптации, командные конфликты) должен получить нормативное закрепление.

В условиях повышения значимости воинской дисциплины и увеличения числа военнослужащих в условиях мобилизации и проведения специальных операций проблема разграничения дисциплинарной и уголовной ответственности приобретает особую актуальность. Отсутствие чётких правовых критериев и единообразной практики ведёт к нарушению принципов справедливости и законности. В целях оптимизации правоприменения и укрепления правовой защищённости военнослужащих необходимо реформирование уголовного законодательства и развитие системы разъяснений со стороны Верховного Суда РФ. Реализация предлагаемых мер позволит не только повысить правовую определённость и предсказуемость правоприменения, но и укрепит доверие военнослужащих к командованию и судебной системе. В условиях внешнеполитической нестабильности и расширения мобилизационного ресурса это является задачей первоочередной важности.

Литература:

1. В. В. Палий. Преступления и проступок: проблемы соотношения // Теоретические проблемы отраслей права — 2017. — № 7- с.112–124]
2. Васильева Е. Г. Кострова М.Б, Вопросы правовой специфики и применения Федерального закона от 24 июня 2023 года № 270-ФЗ «Об особенностях уголовной ответственности лиц, привлекаемых к участию в специальной военной операции» //Правовое государство: теория и практика. — 2024. — № 1(75). — С. 181–195.
3. Постановление Конституционного Суда РФ от 16 ноября 2017 г. № 29-П «По делу о проверке конституционности положений ряда норм, регулирующих дисциплинарную ответственность военнослужащих
4. Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 2 (2017) по вопросам применения законодательства о военной службе.
5. Дисциплинарный устав Вооружённых Сил Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ от 10.11.2007 № 1495).
6. Баженов А. Вопросы отграничения преступлений против военной службы от грубых дисциплинарных проступков // Право в Вооруженных Силах. — 2009. — № 5.]
7. Апрель 2023: судебная практика по статьям 332, 337 УК РФ //Комитет военных юристов. — 2023. — URL: https://warlaw.ru/novostdetalno_svgb_4_62/ (дата обращения: 4 мая 2025 г.)
8. Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 03.04.2008 № 3 (ред. от 18.05.2023) «О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы» // СПС «Гарант» [Электронный ресурс]. URL: https://base.garant.ru/1786372/ (дата обращения: 04.05.2025).
9. Обзор судебной практики по делам, связанным с преступлениями против военной службы / Судебная коллегия по делам военнослужащих ВС РФ. 2021 г.
10. См.: Самовольное оставление части (ст. 337 УК РФ) // SmartPravo. URL: https://smartpravo.com/blog/112-samovolnoe-ostavlenie-chasti-st-337-uk-rf (дата обращения: 27.04.2025).
11. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 № 19.
12. Туганов Ю.С, Чухрачева М. С. Особенности производства по материалам о дисциплинарных проступках военнослужащих в зарубежных странах: на примере США и ФРГ // КиберЛенинка. Электронный научный журнал. 2020. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/osobennosti-proizvodstva-po-materialam-o-distsiplinarnyh-prostupkah-voennosluzhaschih-v-zarubezhnyh-stranah-na-primere-ssha-i-frg/viewer (дата обращения: 27.04.2025).
13. Даниилов П. С. Понятие и виды воинских преступлений по законодательству зарубежных стран (США, Великобритания, Франция, Германия) // Молодой ученый. — 2014
14. Кудашкин А. М. Баляев С. И. Особенности психологической устойчивости военнослужащих к деятельности в сложных условиях // Наука в жизни и человека. — cyberleninka, С. 10.