В данной работе проводится анализ юридических аспектов, возникших в связи с экспериментом профессора Хэ Цзянькуя из Южного научно-технического университета SUSTech (Шэньчжэнь, Китай). Опираясь на китайские источники, рассматриваются вероятные уголовно-правовые меры, которые могут быть применены в связи с первым в истории случаем редактирования генома человека.

Китайские специалисты в области уголовного права в основном согласны с тем, что действия Хэ Цзянькуя являются незаконными и заслуживают наказания. Однако предлагаются различные квалификации совершенного деяния, такие как незаконная медицинская практика, подделка документов или мошенничество.

Автор статьи приходит к заключению, что правовые системы Китая и России не готовы к адекватному реагированию на противозаконные действия в области генетических технологий. В работе оценивается степень общественной опасности различных манипуляций с генами человека. К безусловно опасным для общества манипуляциям отнесены: 1) генетическое редактирование эмбриона с последующей имплантацией, когда родители не знают о вмешательстве и его возможных последствиях; 2) использование генной терапии или других форм трансгенеза на человеке без его ведома о сути процедур и их возможных последствиях.

Ключевые слова: генетика, общественная опасность, генетические технологии, этика, уголовное право, редактирование гена.

This paper analyzes the legal aspects of the experiment conducted by Professor He Jianqiu of Southern University of Science and Technology (SUSTech) in Shenzhen, China. Based on Chinese sources, it examines the potential criminal penalties that may be imposed in the first-ever case of human genome editing.

Chinese criminal law experts generally agree that He Jianqiu's actions are illegal and should be punished. However, various qualifications of the act are proposed, such as illegal medical practice, forgery of documents, or fraud. The author concludes that the legal systems of China and Russia are not ready to adequately respond to illegal actions in the field of genetic technologies.

The article assesses the degree of public danger posed by various manipulations with human genes. The following manipulations are considered to be particularly dangerous for society: 1) genetic editing of an embryo followed by implantation, when the parents are unaware of the intervention and its possible consequences; 2) the use of gene therapy or other forms of transgenesis on a human without the person's knowledge of the procedures or their potential consequences.

Keywords: genetics, public danger, genetic technologies, ethics, criminal law, gene editing.

Развитие молекулярной и синтетической биологии, генетики и биотехнологий вызвало необходимость правовой оценки рисков противоправных действий с геномом человека и других организмов. Технологии редактирования генома, такие как CRISPR/Cas9, вышли за пределы лабораторий и используются в генной терапии для лечения наследственных заболеваний, иммунодефицитов и других болезней, а также для создания невосприимчивости к вирусам. Ранее генная терапия ограничивалась точечным лечением и коррекцией последствий генетических заболеваний, но CRISPR/Cas9 позволяет редактировать ДНК с высокой точностью, предотвращая развитие тяжелых заболеваний на эмбриональной стадии [11, с. 8–10].

25 ноября 2018 года Хэ Цзянькуй объявил об успешном редактировании гена CCR5 в эмбрионах, чтобы предотвратить заражение ВИЧ. Он и его группа внедрили мутацию CCR5-Δ32 в хромосому, что препятствует присоединению вируса к Т-клеткам. Генетически отредактированные эмбрионы были имплантированы, в результате чего родились девочки-близнецы Нана и Лулу. Также сообщалось о еще одной беременности с отредактированным эмбрионом. Дэвид Балтимор назвал эксперимент безответственным и сигнализирующим о провале саморегулирования в научной деятельности [4, с. 24]. Хэ Цзянькуй не совершил научно-технического открытия, так как технология CRISPR [12, с. 413–424] и свойства мутации CCR5-Δ32 были известны ранее. Однако он первым реализовал рождение генетически модифицированных людей, нарушив принципы генетических исследований, установленные на Конференции по рекомбинантным технологиям 1975 года. Эта конференция ввела мораторий на генно-инженерные эксперименты из-за потенциальных рисков, а затем разрешила их возобновление при условии соблюдения строгих мер безопасности и отказа от практического использования результатов при отсутствии информации о рисках. Ограничения касались содержания и процедуры экспериментов, обеспечивая изоляцию биологических агентов в зависимости от уровня риска. Эксперимент Хэ Цзянькуя показал неэффективность саморегулирования в генной инженерии человека и устаревание асиломарских принципов. Это требует поиска новых сдерживающих мер, включая уголовно-правовое регулирование.

Китай является лидером в биомедицинских технологиях, связанных с генами человека, но имеет неразвитое законодательство в этой сфере. Отсутствие регулирования является фактором развития новых технологий. Постановление № 460 от 2003 года устанавливает этические принципы исследования эмбриональных стволовых клеток человека, запрещая репродуктивное клонирование, куплю-продажу гамет, оплодотворенных яйцеклеток, эмбрионов и тканей плода. Установлены нормы для исследований стволовых клеток: культивирование бластоцисты не более 14 дней, запрет на имплантацию в репродуктивную систему человека или животного, и запрет на сочетание зародышевых клеток человека с клетками других видов. В Китае применение технологий генного модифицирования, включая CRISPR, в отношении взрослых пациентов разрешено при согласии комитета по этике больницы и самого пациента (ст. 8–9 Постановления № 460). Простота согласования привела к более частому использованию CRISPR-технологий в Китае, чем в других странах мира вместе взятых. Постановление № 460 КНР, как и другие нормативные акты, не устанавливает ответственности за нарушение, а является сводом правил профессиональной этики, основанным на правилах Асиломарской конференции. Из-за особенностей правовой системы КНР ведомственное регулирование имеет юридическую силу, равную закону [8, с. 44–45].

Нарушение Хэ Цзянькуем запрета на имплантацию генетически модифицированных эмбрионов выявило проблему отсутствия эффективного правового регулирования и контроля, что создает риск неправомерной модификации генов человека и других экспериментов, направленных на получение прибыли или известности. Китайское законодательство оказалось не готово как к контролю над подобными исследованиями, так и к привлечению к ответственности за нарушения. Хэ Цзянькуй, возможно, станет первым ученым, привлеченным к ответственности за создание генетически модифицированного человека. Он находится под домашним арестом и подвергается уголовному преследованию в Китае. Полная информация о предъявленном обвинении отсутствует из-за закрытости правоохранительной системы КНР, но на основе опубликованных материалов можно предположить возможную правовую оценку его дела. Хэ Цзянькуй может подозреваться в совершении преступления по ст. 336 УК КНР («Незаконная медицинская практика»). Данная статья предусматривает наказание за незаконное занятие врачебной практикой без статуса врача. Наказание варьируется: при отягчающих обстоятельствах — до 3 лет лишения свободы, ареста или надзора со штрафом; при серьезном вреде здоровью пациента — от 3 до 10 лет лишения свободы со штрафом; в случае смерти пациента — от 10 лет лишения свободы и выше со штрафом [3, с. 152–153].

Согласно разъяснению Верховного народного суда КНР, незаконная медицинская практика включает: 1) медицинскую деятельность без квалификации или с незаконно полученной квалификацией; 2) деятельность после отзыва сертификата врача; 3) сельскую медицинскую практику без сертификата сельского врача; 4) выполнение семейным акушером операций, не связанных с принятием родов. Отягчающие обстоятельства: 1) легкая или общая дисфункция, вызванная повреждением органов и тканей; 2) распространение или риск передачи инфекционных заболеваний класса A; 3) использование поддельных, некачественных лекарств или не соответствующих стандартам медицинских изделий, создающих угрозу здоровью; 4) повторное наказание за незаконную медицинскую практику.

Судебное толкование не позволяет квалифицировать действия Хэ как незаконную деятельность, поскольку: он — специалист в медицинской генетике, вмешательство произведено медперсоналом в медцентре, а медицинское вмешательство касалось только применения репродуктивных технологий для вживления эмбриона. Манипуляции по редактированию гена эмбриона мед. актом не считаются.

Хэ обвиняется в подделке разрешительных документов комитета по медицинской этике госпиталя, где проводилась имплантация генетически модифицированных эмбрионов. Согласно китайскому законодательству, биомедицинские исследования на людях требуют наличия независимого комитета по этике. Юрист Пан Цзюлин считает, что если подделка документов использовалась для обмана родителей и получения денег, действия Хэ могут быть квалифицированы как мошенничество (ст. 266 УК КНР). Предполагается, что фальсификация документов была обусловлена необходимостью обойти ограничения на манипуляции с геномом человеческого эмбриона. Действия профессора могут быть квалифицированы по ст. 280 УК КНР («Фальсификация документов»). Данная статья предусматривает наказание за фальсификацию, переделку, куплю-продажу, кражу, грабеж или уничтожение официальных документов, удостоверений и печатей государственных органов в виде лишения свободы до трех лет, ареста, надзора или лишения политических прав со штрафом. При отягчающих обстоятельствах предусмотрено лишение свободы на срок от трех до десяти лет со штрафом. Действия Хэ могут быть квалифицированы как должностные и административные нарушения, в частности нарушение ст. 33, 35 Инструкции № 11 от 12.10.2016 в части получения информированного согласия пациента на медицинское вмешательство.

В китайском праве нет ответственности за незаконные манипуляции с геномом. Дело Хэ стало водоразделом между этикой и правом в генетических исследованиях. Профессор Ван Юэ считает действия Хэ угрозой генофонду человечества и предлагает ввести уголовную ответственность за преступления с использованием новых технологий. Он отмечает, что упрощенная регистрация проектов, а не лицензирование, способствовала совершению преступления. Ученый подчеркивает необходимость усиления контроля в этой сфере и нахождения баланса между технологической свободой и общественной безопасностью.

Профессор Пэн Синьлинь считает, что генетическое редактирование, проведенное Хэ Цзянькуем, является научным исследованием, нарушающим медицинскую этику, но необязательно преступлением. Для признания нарушения этики преступлением необходим серьезный социальный вред и признак универсальности (опасность «сама по себе»). По мнению Пэна, случай Хэ не обладает признаком универсальности, и неизвестно, будут ли рожденные дети угрозой обществу. Он также призывает к осторожной оценке предложений об изменении законодательства в связи с этим случаем.

Профессор Се Чжиюн из Китайского политико-юридического университета считает эксперимент Хэ Цзянкуя «безумной авантюрой» из-за непредсказуемых этических, эволюционных и репродуктивных последствий. Он подчеркивает серьезность проблемы и настаивает на необходимости наказания в данном случае.

Процесс внесения поправок в уголовное законодательство Китая сложен и длителен, что продемонстрировал случай в лаборатории Хэ, выявив неготовность правовой системы оперативно реагировать на нарушения медицинской и исследовательской этики. Российская правовая система также не готова к подобным ситуациям: редактирование человеческого эмбриона и его имплантация не являются преступлением, даже без ведома родителей о генетическом редактировании. В российском уголовном праве не защищается «генетическое достоинство человека», и даже очевидные случаи противоправного вмешательства в геном человека не могут быть квалифицированы как преступления.

Китайские юристы неоднозначно оценивают дело Хэ Цзянькуя. Не все манипуляции с геномом можно считать противоправными из-за недостатка знаний о последствиях и общественно полезной цели эксперимента по созданию иммунитета к ВИЧ. Генная терапия также является вмешательством в генетическую информацию, и ее применение для лечения наследственных заболеваний развивается. Однако общественно опасными манипуляциями с геномом являются: 1) внесение изменений в геном эмбриона с последующей имплантацией без информирования родителей о характере вмешательства и последствиях; 2) применение генной терапии или иного трансгенеза без информирования человека о характере манипуляций и возможных последствиях.

Оценить общественную опасность манипуляций с геномом человека сложно, хотя определенные основания для этого имеются.

Масштабное применение генной инженерии несет в себе ряд угроз: экологические и видовые риски, появление устойчивых к лечению бактерий и вирусов, непредсказуемость последствий внедрения генов в геном человека, риск ошибок из-за слабой изученности генов, возможность «геномной идентичности» и обострение этических вопросов. Неизвестно, куда именно встанет имплантируемый ген, и это может привести к нежелательным последствиям для здоровья, включая отдаленные эффекты у потомков. Эксперименты на животных показали риск развития опухолей и нарушений развития. Модификация генома может привести к созданию людей с идентичными признаками, как положительными, так и отрицательными. Использование генной инженерии для улучшения когнитивных и физических способностей вызывает этические споры, особенно в контексте возможного социального неравенства и влияния на генофонд человечества.

Рассуждений об очевидности/неочевидности общественной опасности генетических манипуляций недостаточно для создания генетической юстиции. М. И. Ковалев предвидел возможность клонирования и изменения генома человека. Сегодня эти технологии стали реальностью, но отсутствует инструментарий защиты генетического достоинства и понимание опасностей манипуляций с геномом. Общество вошло в мир генетических технологий без необходимого правового регулирования.

М. И. Ковалев считал проблему баланса частных и публичных интересов фактором общественной опасности при манипуляциях с геномом. Он предложил принципы генетической юстиции: 1) приоритет генофонда над интересами граждан; 2) приоритет прав будущего человека над правами живущих, включая родителей; 3) принадлежность обществу права на научные открытия в области манипуляций с генотипом.

Дело Хэ ускорит разработку нормативной базы для генетических исследований, контроля и ответственности. Уголовное право не должно быть основным инструментом борьбы с нарушениями в этой сфере.

Литература:

1. Ковалев М. И. Правовые проблемы защиты жизни, здоровья и генетического достоинства человека. Екатеринбург, 1996.
2. Berg P., Baltimore D., Brenner S., Roblin R. O., Singer M. F. Summary statement of the Asilomar conference on recombinant DNA molecules // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America. 1975. Vol. 72.
3. Уголовный кодекс Китая / под ред. А. И. Коробеева и А. И. Чучаева, пер. с кит. Хуан Даосю. М., 2017.
4. Allers K., Schneider Th. CCR5Δ32 mutation and HIV infection: basis for curative HIV therapy // Current Opinion in Virology. 2015. Vol. 14.
5. Кулделл Н., Бернштейн Р., Ингрэм К., Харт К. М. На пути к синтетической биологии. М., 2019.
6. Попова О. В. Технология CRISPR и проблема редактирования человека в дискурсе биоэтики // Тенденции развития науки и образования. 2018. № 42.
7. Сергеев Д. Н. Законотворчество в системе уголовно-правового регулирования // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2018. Вып. 39.
8. Трощинский П. В. Правовая система Китая. М., 2016.
9. Park A. They Will Be Studied for the Rest of Their Lives. How China’s Gene-Edited Twins Could Be Forever Changed By Controversial CRISPR Work // Time. 2019. June 17.
10. Patra S., Andrew A. A. Human, Social, and Environmental Impacts of Human Genetic Engineering // Journal of Biomedical Sciences. 2015. Vol. 4. Iss. 2. DOI: 10.4172/2254–609X.
11. Kenter M. J. H. Is it time to reform oversight of clinical gene therapy in the EU? // British Journal of Clinical Pharmacology. 2019. Vol. 85. P. 8–10.
12. Sontheimer E. J., Barrangou R. The Bacterial Origins of the CRISPR Genome-Editing Revolution // Human Gene Therapy. 2015. Vol. 26. Iss. 7. P. 413–424.