В статье исследуются актуальные методологические проблемы цифровизации в сфере гражданского права. Анализируется трансформация традиционных правовых институтов под влиянием новых технологий. Основное внимание сосредоточено на возможности признания искусственного интеллекта субъектом гражданского права, правовом статусе цифровых активов, включая цифровой рубль и криптовалюты, а также месте новых цифровых конструкций в сложившейся системе гражданского права.

Ключевые слова: цифровизация, методология, цифровой рубль, криптовалюта, цифровые права, субъекты гражданского права.

В последние годы цифровизация проникает во все сферы жизни, включая право. Однако, её влияние на гражданскую отрасль вызывает множество споров. Рассмотрим основные проблемы, связанные с цифровизацией в методологии гражданского права, а также предложим пути их решения.

Сама по себе цифровизация гражданского права представляет собой сложный процесс трансформации традиционных правовых институтов под влиянием новых технологий. В советский период юридическая наука находилась под сильным влиянием политэкономических концепций, которые зачастую подменяли собой правовой анализ. Сегодня мы наблюдаем аналогичную ситуацию, когда экономический анализ права пытается занять доминирующее положение, вытесняя традиционные цивилистические подходы.

Можно прийти к выводу, что обе эти тенденции — и советская политэкономизация права, и современный экономический анализ — в равной степени опасны для методологии гражданского права. Они ведут к подмене юридического содержания экономическими категориями, что разрушает системность правового регулирования. Особенно тревожной представляется тенденция механического заимствования иностранных правовых моделей без должного учёта особенностей российской правовой системы.

Например, в Германии действительно успешно применяется юриспруденция интересов (Interessenjurisprudenz), однако это не означает, что мы должны напрямую заимствовать данный подход. Наше частное право — это продукт длительного исторического развития, обладающий собственной логикой и системностью. Любые изменения должны проводиться с учётом этой специфики, а не путём простого переноса зарубежных конструкций [8].

Также сегодня все чаще в юридической литературе активно обсуждается вопрос о признании искусственного интеллекта субъектом гражданского права. Некоторые авторы даже предлагают внести соответствующие изменения в Гражданский кодекс РФ, создав специальный раздел об ИИ по аналогии с нормами о физических и юридических лицах. Однако, есть основания не согласиться с такой позицией.

Основная проблема заключается в том, что у ИИ отсутствует ключевой признак субъекта права — способность самостоятельно нести имущественную ответственность. Рассмотрим конкретный пример: два беспилотных автобуса сталкиваются, причиняя ущерб третьим лицам. Кто должен возмещать этот ущерб? Сторонники признания ИИ субъектом права предлагают решить этот вопрос через страхование ответственности. Но это лишь переносит проблему: страховые взносы должен кто-то платить, а сам ИИ не обладает для этого необходимыми ресурсами.

Более того, ИИ не может самостоятельно оплачивать энергию, техническое обслуживание или налоги. Все эти функции выполняют его владельцы или операторы. Поэтому ИИ остаётся всего лишь сложным инструментом, объектом права, но не субъектом. Если в будущем появятся полностью автономные системы, обладающие собственным имуществом, вопрос можно будет пересмотреть. Но на текущем этапе подобные предложения являются преждевременными и методологически необоснованными.

Еще одним важным вопросом на сегодня является вопрос о цифровом рубле. Центральный банк России анонсировал введение цифрового рубля, позиционируя его как «третью форму денег» наряду с наличными и безналичными деньгами. Однако такой подход вызывает серьёзные методологические возражения [7].

Согласно статье 75 Конституции РФ [1] и Федеральному закону «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)», единственным законным платёжным средством на территории России является рубль в форме банкнот и монет Банка России [3]. Безналичные деньги, как неоднократно подчёркивал Конституционный Суд РФ, не являются деньгами в строгом смысле слова, а представляют собой право требования клиента к банку [4].

Что касается криптовалют, то они вообще не подпадают под понятие денег или законного платёжного средства. Криптовалюты — это всего лишь цифровой код, который стороны могут использовать для расчётов по взаимному согласию. Однако такие сделки не защищены действующим законодательством. Если контрагент откажется принимать криптовалюту в качестве платежа или возникнут проблемы с её конвертацией, суд не сможет принудить к исполнению такого обязательства, поскольку оно будет квалифицировано как натуральное. Можно привести в пример определение Арбитражного суда города Москвы от 5 марта 2018 г. по делу № А40–124668/17–71–160 Ф. В данном случае криптовалюта не была включена в конкурсную массу, из-за непризнания ее имуществом [9].

Распространённое же представление о безналичных деньгах как о «втором виде денег» является глубоко ошибочным с юридической точки зрения. Статья 128 ГК РФ прямо указывает, что безналичные денежные средства относятся к имущественным правам, а не к вещам [2].

Разница между наличными и безналичными деньгами носит принципиальный характер. Например, при недостатке средств у юридического лица порядок удовлетворения требований кредиторов определяется статьёй 855 ГК РФ, а не усмотрением самого должника. Это наглядно демонстрирует, что безналичные «деньги» — это не деньги в собственном смысле слова, а всего лишь один из способов осуществления расчётов, основанный на обязательственных правоотношениях между клиентом и банком [6].

Криптовалюты, такие как биткоин, также часто ошибочно называют «цифровыми деньгами» или «альтернативной валютой». Однако с юридической точки зрения они не обладают ни одним из существенных признаков денег.

Во-первых, криптовалюты не являются законным платёжным средством. Во-вторых, они не обеспечиваются каким-либо активом или обязательством эмитента. В-третьих, их стоимость крайне волатильна и зависит исключительно от рыночных спекуляций.

Главная правовая проблема заключается в отсутствии чёткого регулирования оборота криптовалют. Сделки с их использованием фактически представляют собой натуральные обязательства, не подлежащие судебной защите

Необходимо также разъяснить, что такое «цифровые права». Понятие «цифровые права» было заимствовано из англо-американской правовой системы, где отсутствует чёткое разделение на вещные, обязательственные и корпоративные права.

В российской правовой системе, согласно статье 141.1 ГК РФ, цифровые права представляют собой обычные обязательственные права, зафиксированные в электронной форме. Например, Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ относит к цифровым правам требования передачи вещей, оказания услуг или передачи исключительных прав. Однако ничего принципиально нового в этих конструкциях нет — это те же самые гражданско-правовые обязательства, только в цифровой форме [5].

Термин «цифровое имущество» также является калькой с англо-американского права и не имеет чёткого содержания в российской правовой доктрине.

В континентальной правовой системе, к которой относится Россия, любое имущество должно соответствовать одному из четырёх правовых режимов: вещные права, обязательственные права, корпоративные права, исключительные права.

Если «цифровое имущество» не подпадает ни под один из этих режимов, оно не может быть признано объектом гражданских прав.

Таким образом, цифровизация гражданского права представляет собой объективный процесс, требующий глубокого методологического осмысления. Как показал анализ, ключевые проблемы связаны не только с внедрением новых технологий, но и с риском подмены юридической сущности явлений экономическими конструкциями или нерациональным заимствованием зарубежных правовых моделей.

Для гармоничной интеграции цифровизации в гражданско-правовую методологию необходимо:

1. Разработать чёткую методологию цифровизации гражданского права, исключающую механическое заимствование иностранных моделей.
2. Установить исчерпывающий перечень субъектов гражданского права, исключив из него искусственный интеллект.
3. Закрепить в законодательстве правовой статус криптовалют как особого объекта гражданских прав, не являющегося денежным средством.
4. Провести систематизацию законодательства о цифровых правах, чётко определив их место в системе объектов гражданских прав.

Только последовательное соблюдение принципов системности, исторической преемственности и юридической чистоты понятий позволит цифровизации стать органичной частью методологии гражданского права.

Литература:

1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Собрание законодательства РФ. 2020. № 27. Ст. 4200.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред. от 25.09.2024) // Собрание законодательства РФ. 1994. № 32. Ст. 3301.
3. Федеральный закон от 10.07.2002 № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» (ред. от 30.12.2021) // Собрание законодательства РФ. 2002. № 28. Ст. 2790.
4. Постановление Конституционного Суда РФ от 10.12.2014 № 31-П // Собрание законодательства РФ. 2014. № 51. Ст. 7442.
5. Федеральный закон от 02.08.2019 № 259-ФЗ «О привлечении инвестиций с использованием инвестиционных платформ» // Собрание законодательства РФ. 2019. № 31. Ст. 4408.
6. Лунц, Л. А. Деньги и денежные обязательства в гражданском праве / Редкол.: Белевич А. В., Ем В. С., Шерстобитов А. Е. — 2-е изд., испр. — М.: Статут, 2004. — 350 c.
7. Турбанов, А. В. Цифровой рубль как объект правоотношений // Актуальные проблемы российского права. 2023. № 9 (154).
8. Хвостов, В. М. Система римского права. Учебник / Вступ. ст.: Суханов Е. А., Томсинов В. А. — М.: Спарк, 1996. — 522 c.
9. Решение от 24 октября 2017 г. по делу № А40–124668/2017 — Арбитражный суд города Москвы // https://sudact.ru/arbitral/doc/20EHFIeHovUP/