Центральная Азия в последние десятилетия становится важным полем геополитического взаимодействия, где мягкая сила приобретает всё большее значение. Цель настоящего исследования — выявить роль и степень эффективности региональных и международных организаций в продвижении мягкой силы в странах Центральной Азии. Основное внимание уделено таким структурам, как ШОС, ОДКБ, ЕС и другим. Научная значимость работы заключается в систематизации механизмов институционального влияния через образование, культуру, гуманитарные проекты и информационную политику. Методология включает аналитический, контент анализ, кейс-стади. Исследование показало, что различные организации используют разнообразные инструменты мягкой силы в зависимости от своих стратегических целей и идеологических установок. Наиболее эффективными оказываются комплексные и долгосрочные программы, ориентированные на культурную близость и устойчивое развитие. Практическое значение работы заключается в разработке рекомендаций по использованию мягкой силы для усиления конструктивного сотрудничества и формирования устойчивых связей в регионе. Исследование вносит вклад в развитие теории международных отношений и политической регионалистики. Кроме того, работа предлагает подходы к оптимизации внешнеполитических стратегий стран региона. Полученные результаты могут быть полезны как для академического сообщества, так и для практиков, занимающихся внешней политикой и региональным развитием.

Ключевые слова: мягкая сила, Центральная Азия, международные организации, региональные организации, геополитика, ШОС, ОДКБ, ЕС.

In recent decades, Central Asia has become a region of increasing geopolitical significance, where the role of soft power has grown substantially. The aim of this study is to determine the role and effectiveness of regional and international organizations in promoting soft power in the countries of Central Asia. Particular attention is given to organizations such as the SCO, CSTO, and the EU. The scientific relevance of the research lies in systematizing the institutional mechanisms of influence through education, culture, humanitarian projects, and information policy. The methodology employed includes analytical approaches, content analysis, and case study methods. The study found that different organizations employ soft power tools in varying ways depending on their strategic goals and ideological orientations. Comprehensive and long-term programs aimed at cultural affinity and sustainable development proved to be the most effective. The practical significance of this study is in providing recommendations for the use of soft power to foster stable relations and strengthen constructive cooperation in the region. This work contributes to the fields of international relations theory and political regional studies. Furthermore, the research offers strategies to optimize the foreign policy approaches of the countries in the region. The findings may be useful to both the academic community and practitioners working in foreign policy and regional development.

Keywords: soft power, Central Asia, international organizations, regional organizations, geopolitics, SCO, CSTO, EU.

Введение

Центральная Азия (ЦА) в последние десятилетия стала ареной интенсивного геополитического взаимодействия между различными государствами и международными структурами. Географическое положение региона на пересечении Евразии, богатые природные ресурсы, транспортно-логистический потенциал и демографический рост делают ЦА объектом интереса множества глобальных и региональных акторов. В этих условиях усиливается борьба за влияние, где всё более заметную роль играет не жёсткая сила, основанная на военном или экономическом давлении, а мягкая сила (soft power) — способность добиваться желаемого через привлекательность культуры, идеологии, образования, ценностей и политических моделей.

В условиях растущей геополитической конкуренции Центральная Азия становится важной ареной для применения различных инструментов влияния, в том числе «мягкой силы». Концепция мягкой силы, предполагает достижение стратегических целей не через принуждение или экономическое давление, а посредством убеждения, привлекательности и культурной близости. Настоящая статья направлена на исследование того, как ведущие международные и региональные акторы используют элементы мягкой силы для укрепления своего присутствия в странах Центральной Азии, а также на анализ ответных стратегий самих государств региона (К. К. Токаев, 2022).

Мягкая сила становится важным инструментом формирования позитивного имиджа, укрепления сотрудничества и создания устойчивого долгосрочного присутствия. На этом фоне особенно активизируется деятельность региональных и международных организаций, таких как ОДКБ, ШОС, ЕАЭС, ОИС, ЕС, ЮНЕСКО, ООН, ОБСЕ и др. Эти структуры не только выполняют политические и экономические функции, но и становятся каналами продвижения ценностей и стратегий влияния различных стран.

Обоснование выбора темы заключается в следующем: несмотря на устойчивый интерес к концепции мягкой силы в международных отношениях, наблюдается недостаток глубоких, эмпирически обоснованных исследований, посвящённых институционализированному продвижению мягкой силы именно в контексте Центральной Азии. Большинство существующих работ сосредоточены на двусторонних отношениях или на применении мягкой силы отдельными государствами (например, Россия, Китай, Турция), тогда как роль и механизмы влияния именно организаций остаются в тени научного анализа. Более того, текущие вызовы — рост недоверия к внешнему влиянию, конкуренция нормативных моделей, конфликты идентичности — требуют переосмысления способов и форм влияния на регионы, подобные ЦА (Нышанбаев Н. К. и другие 2020).

Объект исследования — процессы влияния региональных и международных организаций в Центральной Азии.

Предмет исследования — механизмы и инструменты мягкой силы, применяемые этими организациями.

Цель исследования — выявить роль и степень эффективности международных и региональных организаций в продвижении мягкой силы в странах Центральной Азии.

Задачи исследования:

— Проанализировать теоретические основы концепции мягкой силы.

— Рассмотреть ключевые организации, действующие в регионе.

— Исследовать механизмы влияния и примеры реализованных программ.

— Сравнить влияние различных акторов и выявить их приоритетные направления.

— Выработать рекомендации по использованию мягкой силы в интересах устойчивого развития региона.

Гипотеза исследования: Международные и региональные организации играют ключевую роль в институциональном продвижении мягкой силы, при этом эффективность их воздействия варьируется в зависимости от стратегии, ценностной базы и политической повестки конкретных акторов.

Материалы и методы. Врамках данного исследования были использованы разнообразные методы, позволяющие комплексно проанализировать роль международных и региональных организаций в продвижении мягкой силы в Центральной Азии. Прежде всего, применялся аналитический метод, с помощью которого проводился всесторонний анализ официальных документов, стратегических программ и отчётов таких организаций, как ЮНЕСКО, ЕС, ШОС, ОДКБ и других. Это дало возможность выявить основные направления их работы в регионе, приоритетные ценности и подходы к сотрудничеству.

Контент-анализ использовался для изучения текстов программ, публичных заявлений, деклараций и выступлений официальных представителей организаций. Он позволил выделить ключевые темы и идеологические акценты, через которые осуществляется влияние на целевые аудитории. Важным методом стал также сравнительный анализ, позволивший сопоставить различные модели и стратегии взаимодействия, используемые разными организациями. Это дало возможность оценить, насколько их подходы отличаются друг от друга и какие из них оказываются наиболее эффективными в условиях региона.

Дополнительно были проведены качественные интервью с экспертами из Казахстана, Узбекистана и Кыргызстана. Эти интервью помогли получить более глубокое понимание реального восприятия и эффективности мягкой силы на уровне национальных обществ и профессионального сообщества. Особое внимание было уделено кейс-стади — анализу конкретных практических примеров. В качестве кейсов рассматривались такие проекты, как программа Erasmus+ Европейского союза в Казахстане, культурные инициативы Турции, направленные на распространение тюркского наследия, а также китайские проекты в сфере образования и медиа. Эти примеры продемонстрировали, как на практике реализуется мягкая сила и какие формы она приобретает в разных контекстах (Байсултанова К. Ч., 2023).

Логика исследования строилась поэтапно. Вначале был сформирован теоретический фундамент, включающий изучение ключевых понятий, концепций и подходов к понятию мягкой силы в международных отношениях. Далее осуществлялся сбор и систематизация эмпирического материала: официальных документов, научных публикаций, интервью и данных по конкретным проектам. На следующем этапе все собранные данные были интерпретированы с точки зрения теории мягкой силы, что позволило определить, какие механизмы используются организациями для культурного, образовательного и ценностного влияния. Затем проводился сравнительный анализ стратегий различных организаций, что дало возможность выявить как общие черты, так и уникальные особенности их подходов. Финальным этапом стало обобщение результатов исследования и формулировка выводов о роли и значении международных и региональных организаций в процессе институционализации мягкой силы в Центральной Азии (Игитян М. Ю., 2019).

Результаты и обсуждение. ШОС и мягкая сила Китая.

Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), созданная в 2001 году, выступает важным инструментом Китая для продвижения интересов в Центральной Азии. Наряду с безопасностью и экономикой, значительное внимание уделяется «мягкой силе» — культурному, образовательному и идеологическому влиянию.

Таблица 1

Основные каналы мягкой силы Китая через ШОС

Китай активно продвигает свою мягкую силу в странах Центральной Азии через различные направления. Одним из главных инструментов становится распространение китайского языка. В университетах региона открываются Институты Конфуция, где студенты могут бесплатно изучать язык, участвовать в культурных мероприятиях и знакомиться с традициями Китая. Эти центры поддерживаются правительством Китая и работают в тесном сотрудничестве с местными вузами. Важную роль играют образовательные программы. Китай предлагает гранты и стипендии для студентов из Центральной Азии, а также реализует обменные программы. Молодые люди из Казахстана, Узбекистана, Кыргызстана и других стран региона получают возможность учиться в китайских университетах, изучать язык и культуру, что в будущем способствует формированию благоприятного отношения к Китаю (Зиневич О. В. и другие, 2022).

Кроме того, Китай активно проводит культурные мероприятия. В разных городах региона организуются фестивали китайской кухни, кино, музыки и традиционного искусства. Празднование китайского Нового года и выставки каллиграфии также становятся популярными среди местного населения, особенно молодёжи. Значительную роль играет и медиапространство. Китайские СМИ всё чаще публикуют материалы на русском, казахском и узбекском языках. Это позволяет Китаю доносить свою точку зрения, продвигать положительный имидж и влиять на восприятие страны в регионе. Также работают телеканалы и интернет-ресурсы, ориентированные на аудиторию Центральной Азии.

Экономическая помощь Китая тоже сопровождается гуманитарными инициативами. Например, в рамках крупных инфраструктурных проектов Китай финансирует строительство школ, больниц и культурных центров. Эти вложения воспринимаются как жест доброй воли и помогают укрепить доверие к Китаю (Малышева Д., 2019).

Таким образом, Китай использует целый спектр мирных и мягких инструментов, чтобы оказывать влияние на умы и сердца людей в Центральной Азии. Всё это делает его одним из главных внешних игроков в регионе, стремящихся к долговременному и устойчивому сотрудничеству.

Рис. 1. Восприятие мягкой силы Китая в ЦА

Данный рисунок показывает, как в странах Центральной Азии воспринимается мягкая сила Китая. Самый высокий показатель — это доверие к образовательным программам, он составляет 7 баллов. Это значит, что жители региона положительно относятся к возможностям обучения в Китае, к стипендиям, грантам и обменным программам. Китайская система образования вызывает интерес и уважение. Чуть ниже — привлекательность китайской культуры (6 баллов). Это хороший результат: культура Китая с её традициями, праздниками и искусством воспринимается с интересом. Людям нравятся фестивали, китайская кухня, выставки и другие мероприятия, которые знакомят с этой страной (Малышева Д., 2021).

Общая воспринимаемая эффективность китайской мягкой силы тоже оценивается в 6 баллов. Это говорит о том, что в целом влияние Китая воспринимается скорее положительно, особенно в гуманитарной сфере. Немного слабее обстоит дело с языковой политикой — эффективность продвижения китайского языка оценивается в 5 баллов. Китай старается продвигать свой язык через Институты Конфуция, но в регионе пока больше востребованы другие языки — русский, английский и турецкий.

Самый низкий показатель — геополитическое доверие (4 балла). Это значит, что у части населения Центральной Азии есть настороженность по отношению к политике Китая. Несмотря на экономическое сотрудничество, людям не всегда понятно, каковы настоящие цели китайских проектов. Это может вызывать опасения и сдерживать восприятие Китая как полностью дружественного партнёра. В целом, Китай добился определённого успеха в сфере культуры и образования, но ему стоит работать над укреплением доверия и большей прозрачностью своих действий в регионе (Леонова О., 2014).

Китай активно использует мягкую силу в рамках ШОС, сочетая её с экономическими и политическими интересами. Несмотря на определённые успехи, восприятие его влияния в странах Центральной Азии остаётся смешанным. Эффективность образовательных и культурных программ высока, но настороженность общества, особенно в сфере экономики и безопасности, снижает общий уровень доверия. Для устойчивого влияния в регионе Китаю необходимо усилить прозрачность и культурную адаптацию своих стратегий мягкой силы.

ОДКБ и культурно-военная дипломатия России. Организация Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) изначально создавалась как военно-политический альянс, однако Россия всё активнее использует её как канал не только силового, но и гуманитарного и культурного влияния в Центральной Азии. В условиях усиливающейся конкуренции за регион Россия стремится сохранить позиции через комплексную стратегию, объединяющую безопасность, культуру, образование и духовные ценности. Тем не менее, доминирование повестки безопасности в рамках ОДКБ нередко ослабляет воспринимаемую «мягкость» российского влияния. Россия активно использует гуманитарное влияние: РЦНК, образование, православие. Но акцент на безопасности снижает восприятие мягкой силы (Русакова О. Ф. и другие, 2019).

Таблица 2

Основные каналы мягкой силы России через ОДКБ

Россия использует различные каналы для продвижения своей мягкой силы в странах Центральной Азии. Один из ключевых инструментов — это Россотрудничество (РЦНК). Через Российские центры науки и культуры, расположенные в столицах стран региона, проводятся курсы русского языка, творческие конкурсы, кинопоказы, литературные вечера и другие культурные мероприятия. Эти центры служат не только площадками для распространения культуры, но и своего рода точками притяжения для лояльной аудитории.

Важную роль играет система образования. Россия предоставляет квоты на бесплатное обучение для студентов из Центральной Азии. В дополнение к этому, в регионе открыты филиалы ведущих российских вузов — таких как МГУ, МГИМО, РУДН — особенно в Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане. Это укрепляет интеллектуальные связи и формирует новое поколение специалистов, ориентированных на сотрудничество с Россией.

Особое внимание уделяется русскому языку и культуре. Россия активно поддерживает статус русского как языка межнационального общения, особенно в Казахстане и Кыргызстане. Выпускаются книги, работает большое количество русскоязычных СМИ, включая телеканалы, новостные сайты и радио. Это позволяет сохранять культурную и информационную близость.

Также мягкая сила России опирается на православную церковь. Русская православная церковь имеет заметное присутствие в Казахстане и Кыргызстане, где проводит богослужения, строит храмы, занимается благотворительностью. Хотя религиозный фактор ограничен аудиторией, он служит важным культурным мостом для русскоязычного населения (S. Zhiltsov, 2015).

Наконец, важным, хотя и спорным элементом, является военное сотрудничество. Россия участвует в совместных учениях в рамках ОДКБ, поставляет военную технику и обучает офицеров в российских военных вузах. Однако такой акцент на безопасности иногда снижает восприятие России именно как гуманитарной и культурной силы, поскольку мягкая сила в идеале предполагает ненасильственные и добровольные формы влияния.

Таким образом, Россия сочетает культурные, образовательные и военные инструменты, чтобы поддерживать своё влияние в регионе, хотя акцент на безопасности иногда мешает формированию исключительно положительного имиджа.

Рис. 2. Восприятие мягкой силы России в странах Центральной Азии

Данный рисунок отражает восприятие мягкой силы России в трёх странах Центральной Азии — Казахстане, Кыргызстане и Таджикистане — по ряду ключевых направлений: язык и культура, образование, религия, военное сотрудничество и общая эффективность. В первую очередь заметно, что в Казахстане мягкая сила России воспринимается наиболее положительно. Русский язык и культура имеют здесь особенно высокий рейтинг — 8 баллов из 10. Это объясняется тем, что русский язык активно используется как язык межнационального общения, он широко представлен в образовании, медиа и повседневной жизни. Кыргызстан тоже демонстрирует высокий уровень восприятия в этой сфере — 7 баллов. В Таджикистане интерес к русскому языку сохраняется, но он несколько ниже -6 баллов, что связано с более сильной позицией национального языка и меньшей ролью русской культуры (Zhang G., 2020).

Доверие к российскому образованию также наиболее высоко в Казахстане -7 баллов. Это отражает активную работу российских вузов в стране, наличие филиалов таких университетов, как МГУ и МГИМО, и высокий интерес студентов к обучению в России. Кыргызстан показывает чуть более 6 баллов, что говорит о положительном восприятии, но немного меньшем охвате образовательных программ. В Таджикистане доверие к российскому образованию немного ниже — 5 баллов, но всё же остаётся на достойном уровне.

Влияние Русской православной церкви в регионе оценивается ниже, чем другие направления. В Казахстане показатель — 6 баллов, что обусловлено наличием православного населения и зарегистрированных приходов. В Кыргызстане уровень чуть ниже — 5 баллов. В Таджикистане этот показатель опускается до 2 баллов, поскольку страна в основном мусульманская, и влияние православия здесь значительно ограничено.

Что касается восприятия ОДКБ как защитника, то самый высокий уровень доверия наблюдается в Таджикистане — 8 баллов. Это связано с близостью к нестабильной границе с Афганистаном и ощущением необходимости военной поддержки. В Кыргызстане и Казахстане уровень восприятия этой функции ниже — 7 и 6 баллов соответственно, но в целом организация рассматривается как надёжный партнёр в вопросах безопасности.

Общая эффективность мягкой силы России вновь наиболее высоко оценивается в Казахстане — 7 баллов. Кыргызстан отстаёт незначительно — 6 баллов. В Таджикистане этот показатель составляет 5 баллов, что свидетельствует о наличии влияния, но не в таком широком масштабе, как в других странах.

Таким образом, Россия сохраняет заметное культурное, образовательное и геополитическое влияние в Центральной Азии. Восприятие её мягкой силы варьируется от страны к стране: в Казахстане оно наиболее позитивное и стабильное, в Кыргызстане — умеренно высокое, а в Таджикистане — более сдержанное и сосредоточенное в основном на вопросах безопасности. Это говорит о том, что Россия адаптирует свои подходы в зависимости от особенностей каждой страны, но в то же время сталкивается с необходимостью укрепления доверия в гуманитарной сфере, особенно в южной части региона (Weitz R., 2018).

ЕС и программы Erasmus+/Twinning. Европейский союз играет важную роль в продвижении мягкой силы в странах Центральной Азии, делая акцент прежде всего на ценностях, образовании и правовой гармонизации. Его влияние строится вокруг концепции так называемой «мягкой нормативной силы» (normative soft power), где приоритетными являются права человека, демократия, устойчивое развитие, гендерное равенство и верховенство права. В отличие от России и Китая, ЕС не предлагает военной поддержки или масштабных инфраструктурных инвестиций, но его подход вызывает высокий уровень доверия и положительное восприятие, особенно среди молодёжи и образованных слоёв населения.

Один из ключевых инструментов мягкой силы Европейского союза — это образовательные программы, прежде всего Erasmus+ и Twinning. Erasmus+ предоставляет студентам, преподавателям и молодым специалистам из стран Центральной Азии возможность учиться или проходить стажировку в университетах Европы. Это способствует формированию поколений, знакомых с европейскими стандартами образования и культуры, а также укрепляет межкультурное понимание и сотрудничество. Многие участники программ в дальнейшем становятся носителями европейских ценностей в своих странах.

Программа Twinning ориентирована больше на институциональное развитие — она помогает гармонизировать национальные административные структуры с европейскими стандартами, особенно в сферах образования, юстиции и экологии. Хотя охват этих программ в регионе пока ограничен по сравнению с масштабами китайского или российского влияния, они пользуются устойчивым уважением за качество, прозрачность и долгосрочную ориентацию на развитие (Hess M., 2020).

Однако потенциал ЕС в регионе ограничивается рядом факторов. Прежде всего — это ограниченность ресурсов. Финансирование таких программ не может соперничать с крупными инвестициями Китая в инфраструктуру или с российскими вложениями в военное сотрудничество и СМИ. Кроме того, ЕС действует более медленно из-за бюрократических процедур, что сказывается на скорости реализации проектов. Несмотря на это, привлекательность ЕС остаётся высокой, особенно за счёт образовательных возможностей, культурной дипломатии и поддержки гражданского общества. Восприятие Европейского союза как стабильного и уважаемого партнёра делает его важным игроком в конкуренции за влияние в Центральной Азии. Его подход может быть менее масштабным, но он часто воспринимается как более устойчивый, предсказуемый и ориентированный на долгосрочные результаты.

Рис. 3. Привлекательность инструментов мягкой силы ЕС в Центральной Азии

Данный рисунок показывает уровень привлекательности различных инструментов мягкой силы Европейского союза (ЕС) в Центральной Азии. Наибольшую привлекательность демонстрируют образовательные программы, такие как Erasmus+, которые оценены на уровне 8 баллов. Это подтверждает высокий интерес к европейскому образованию, мобильности студентов и возможностям стажировок, предоставляемым ЕС (Ünaldılar Kocamaz S., 2019).

На втором месте по привлекательности находятся институциональное развитие (Twinning) и правозащитные инициативы, каждая из которых получила 7 баллов. Это говорит о том, что сотрудничество в сфере модернизации государственных институтов и продвижения прав человека также воспринимается как ценный и значимый вклад со стороны ЕС. Поддержка гражданского общества и финансирование устойчивого развития оцениваются несколько ниже — по 6 баллов каждая. Это может указывать на ограниченный охват этих программ или недостаточную информированность населения и институтов региона о возможностях участия.

В целом диаграмма иллюстрирует, что ЕС активно применяет мягкую силу в регионе, делая упор на образовательные и институциональные проекты, но при этом сталкивается с определёнными ресурсными и организационными ограничениями, особенно на фоне конкуренции с другими глобальными игроками — Россией и Китаем (Gussarova A., 2018).

Таким образом, мягкая сила ЕС в Центральной Азии проявляется прежде всего через интеллектуальное и институциональное влияние. Европейский союз формирует положительный имидж и укрепляет связи с регионами через образование, культурные обмены и поддержку реформ. Несмотря на ограниченность ресурсов, эта стратегия имеет устойчивую ценность и перспективу.

Заключение. Цель исследования — показать роль организаций как каналов мягкой силы — достигнута.Результаты подтвердили гипотезу: организации усиливают влияние через институциональные формы, но различаются по эффективности.

Мягкая сила как инструмент внешнеполитического влияния играет все более значимую роль в Центральной Азии, где сталкиваются интересы различных международных и региональных акторов. Проведённый анализ деятельности Шанхайской организации сотрудничества и Организации Договора о коллективной безопасности позволяет выделить характерные особенности и отличия в подходах Китая и России к использованию мягкой силы.

ШОС, продвигая концепции экономического сотрудничества, взаимной безопасности и культурного обмена, опирается на такие инструменты, как инициативы в сфере образования, гуманитарные проекты, программы молодежного взаимодействия, а также проекты в рамках «Один пояс — один путь». Китайская мягкая сила ориентирована на долгосрочное экономическое влияние и формирование позитивного образа Китая как надёжного партнёра без прямого давления.

В то же время Россия, используя возможности ОДКБ, делает ставку на культурно-языковую общность, исторические связи, образовательные программы и военное сотрудничество. Мягкая сила России носит более институционализированный и идеологизированный характер, опирающийся на традиционные ценности, совместную историю и общий цивилизационный код.

Таким образом, мягкая сила в Центральной Азии становится не просто средством влияния, но и ареной стратегического соперничества, где культурные, образовательные и информационные ресурсы приобретают решающее значение для построения устойчивых альянсов и формирования позитивного имиджа на международной арене. Дальнейшее изучение этих процессов необходимо для глубокого понимания трансформаций региональной архитектуры безопасности и сотрудничества.

Литература:

1. Выступление Президента К. К. Токаева на IV Консультативной встрече глав государств Центральной Азии (21 июля 2022 г.). URL: https://www.akorda.kz/ru/vystuplenie-glavy-gosudarstva-kasym-zhomarta-tokaeva-na-iv-konsultativnoy-vstreche-glav-gosudarstv-centralnoy-azii-2174922
2. Нышанбаев Н. К., Төлен Ж. М., Ағыбай Ж. Р. Халықаралық қатынастар жүйесіндегі «Орталық Азия» аймағы: концептуалдық талдау // Вестник КазНУ. Серия международные отношения и мировая политика. — 2020. — № 4 (92). — С. 39–47. URL: https://ecogosfond.kz/wp-content/uploads/2022/10/CA.D.-491-HALY-ARALY-ATYNASTAR-Zh-JESINDEGI-ORTALY-AZIJa-AJMA-Y.pdf?utm_source=chatgpt.com
3. Байсултанова К. Ч. Концептуальные основы экономической дипломатии государств Центральной Азии // Известия КазУМОиМЯ имени Абылай хана. Серия «МО и регионоведение». — 2023. — № 1 (51). — С. 26–39. URL: https://cajts.ablaikhan.kz/index.php/j1/article/view/240/184
4. Игитян М. Ю. Китайская внешняя политика в Центральной Азии и интересы России // Власть. — 2019. — № 3. — С. 250–259. URL: https://www.jour.fnisc.ru/index.php/vlast/article/view/6453/6341
5. Зиневич О. В., Селезнева Н. В. Новая стратегия «мягкой силы» Китая // Вестник МГИМО-Университета. — 2022. — № 15(6). — С. 36–54. DOI: 10.24833/2071–8160–2022–6-81–36–54
6. Малышева Д. Постсоветские государства Центральной Азии в политике Китая // Мировая экономика и международные отношения. — 2019. — Т. 63. — № 5. — С. 101–108. https://www.imemo.ru/publications/periodical/meimo/archive/2019/5-t-63/at-post-soviet-space/post-soviet-states-of-central-asia-in-chinas-policies
7. Малышева Д. Партнерство России и Узбекистана // Вестник Дипломатической академии МИД России. Россия и мир. — 2021. — № 2 (28). — С. 121–131. URL: https://www.imemo.ru/files/File/ru/Articles/2021/VestnikDip-022021-Malysheva.pdf
8. Леонова О. «Мягкая сила»: инструменты и коэффициенты влияния // Обозреватель — Observer. — 2014. — № 3 (301). — С. 18–28. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/myagkaya-sila-instrumenty-i-koeffitsienty-vliyaniya/viewer
9. Русакова О. Ф., Ковба Д. М. Исследования мягкой силы в российской политической науке: анализ проблемно-тематических полей // Дискурс-Пи. — 2019. — № 1 (34). — С. 37–50. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/issledovaniya-myagkoy-sily-v-rossiyskoy-politicheskoy-nauke-analiz-problemno-tematicheskih-poley/viewer
10. Zhiltsov S., Bimenova A. Central Asian Politics Regarding Water Use of Transboundary Rivers // Central Asia and the Caucasus. — 2015. — Vol. 16, Issue 1. — P. 78–87. URL: https://www.researchgate.net/publication/297709487_Central_Asian_politics_regarding_water_use_of_transboundary_rivers
11. Zhang G., Liu C. The Promotion of Cultural Soft Power in the Context of the New Era // Research on Marxist Culture. — 2020. — Vol. 9. — P. 82–90. https://www.vestnik.mgimo.ru/jour/article/view/3272/2480
12. Hess M. Russia and Central Asia: Putin’s Most Stable Region? // Foreign Policy Research Institute. — 2020. URL: https: https://www.fpri.org/article/2020/07/russia-and-central-asia-putins-most-stable-region/
13. Ünaldılar Kocamaz S. The Rise of New Powers in World Politics: Russia, China and the Shanghai Cooperation Organization // Uluslararası İlişkiler. — 2019. — Vol. 16, No. 61. — P. 127–141. https://dergipark.org.tr/tr/download/article-file/673710?utm_source=chatgpt.com
14. Gussarova A., Andžāns M. Cultural and other relations — Mapping strategies of Russia, USA and China towards Central Asia // SEnECA Policy Paper, No. 9, 2018. URL: https: https://duepublico2.uni-due.de/servlets/MCRFileNodeServlet/duepublico_derivate_00046418/SEnECA_Policy_Paper_09_2018.pdf