Цифровые права можно признать новшеством современного уровня развития гражданских правоотношений. Понимание их сущности, их правовой природы, особенностей их распоряжения является крайне важным для нормального функционирования гражданского оборота. С этим тезисом согласны многие авторы, в том числе В. О. Байдаева [4; с. 89], Н. Ключевская [11].

Долгие годы правовая регламентация цифровых прав оставляла множество вопросов и вызывала споры среди исследователей. Многие из них были склонны к правовым новеллам, то есть выступают за их более детальную законодательную регламентацию, а равно разработку норм, которые регулировали бы их оборот. К их числу можно отнести Р. В. Чикулаев [10; с. 450], Д. А. Дорошенко [8; с. 25]. Иные авторы, к примеру, Е. А. Суханов [3; с. 369], выступают за то, чтобы разрешение данного вопроса отложить на некоторый период времени. Это также можно признать разумным, учитывая, что изучение природы цифровых прав остается еще достаточно актуальным. К тому же, как правильно замечает Д. Е. Дробов, на современном этапе их понимания к ним еще допустимо применять общие положения об имущественных правах [9; с. 49].

Однако в связи с просматривающимися тенденциями первая позиция кажется более правильной, ведь цифровые права активно входят в гражданский оборот и многие граждане на сегодняшний день обладают ими, о чем пишет автор Д. С. Беспалко [5; с. 120].

Отправной точкой правовой регламентации цифровых прав можно признать 2019 год, когда были внесены изменения в Гражданский кодекс РФ, а именно изменения в его статью 128. Эти изменения касаются дополнения числа объектов цифровых прав, к которым отнесли также цифровые права, а равно включение в Подраздел 3 Гражданского кодекса РФ «Объекты гражданских прав» отдельной статьи 141.1 «Цифровые права» [1].

В статье 141.1 Гражданского кодекса РФ также имеется легальное понятие о них: «Цифровые права — это обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам» [2]. Но при его анализе становится понятным, что оно не может дать полного понимания природы цифровых прав ввиду его абстрактности, с чем, в частности, согласен автор А. А. Волос [7; с. 56].

Это обусловило необходимость в научной среде анализировать категорию цифровых прав, разъяснять его отдельные признаки. Далее будет представлены некоторые тезисы, на основе которых представляется более глубоко разобраться в сущности цифровых прав.

Первоначально можно отметить то, что цифровые объекты не являются частью материального мира. То есть не являются вещью в привычном обыденном представлении (как, к примеру, жилое здание, велосипед и так далее). Это приводит к мысли о том, что в них важно не внешнее выражение, а их содержание. При этом можно заметить, что ряд цифровых прав может храниться на материальном носителе, к примеру, токене.

Второй их уникальной чертой можно признать то, что их использование и распоряжение осуществляется в большинстве случае в уникальной среде — информационной системе. Подобный вывод можно также сделать из анализа статьи 141.1 Гражданского кодекса РФ [2]. Этот же признак обуславливает важность наличия доступа к сети «Интернет» [7; с. 56] для реализации полномочий собственника в отношении цифровых прав, а иногда для них используются специальные реестры. Так, для биткоинов им является блокчейн [6; с. 14].

Следующей характерной особенностью цифровых прав можно отметить нередко анонимность при их использовании. То есть субъекты права могут не персонифицировать себя при вступлении в гражданско-правовые отношения с иными субъектами. Как следствие, юридически значимых физических действия между ними не имеется [5; с. 121]. При этом их взаимодействие осуществляется на конфиденциальных началах, то есть без возможности вмешательства в их отношения третьих лиц. Подтверждением выступают также положения статьи 141.1 Гражданского кодекса РФ [2]. Исключением в этом случае можно признать возможность легального вмешательства в подобные правоотношения специальных третьих лиц, которые, к примеру, могут определять общие правила взаимодействия в информационной среде — в частности, владельца сайта [9; с. 48].

Недостатком, а равно еще одним отличительным признаком цифровых прав, можно признать то, что при обороте цифровых прав сложно защищать свои права, с чем согласен Д. Е. Дробов [9; с. 48]. Это обусловлено, в первую очередь, тем, что затруднительно доподлинно определить субъект прав, который повел себя недобросовестно либо целенаправленно нарушил чьи-то права.

Итак, сущность правовой категории цифровых прав еще требует анализа и дальнейшей доработки на законодательном уровне. Для начала важно создать более четкий понятийный аппарат и определить характерные черты цифровых прав, насколько это представляется возможным ввиду многообразия цифровых объектов.

К характерным признакам цифровых прав можно отнести следующее: чаще являются нематериальными объектами, зачастую их использование осуществляется в информационной среде, нередко с использованием реестров, присуща анонимность субъектов при вступлении в правоотношения, что в последующем обуславливает сложности при защите своих прав.

Литература:

1. О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 18.03.2019 N 34-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 2019. — № 12. — Ст. 1224.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации: часть первая: Кодекс Российской Федерации от 30.11.1994 N 51-ФЗ // Собрание законодательства Российской Федерации. — 1994. — № 32. — Ст. 3301; Собрание законодательства Российской Федерации. — 2024. — № 51. — Ст. 7859.
3. Гражданское право: в 4 т. / отв. ред. д-р юрид. наук., проф. Е. А. Суханов. — 3-е изд., перераб. и доп. — Москва: Статут, 2023. — Т. 1: Общая часть. — 624 с.
4. Байдаева О. В. Цифровые активы как объект наследственного правопреемства в современном мире: вопросы и пути решения / О. В. Байдаева // Наследственное право. — 2022. — N 1. — С. 88–93.
5. Беспалко Д. С. Цифровые права как объекты гражданских прав / Д. С. Беспалко // Юридическое обозрение: актуальные вопросы, достижения и инновации. — Пенза: Наука и Просвещение (ИП Гуляев Г. Ю.), 2023. — С. 120–122.
6. Брой Ш. У. Регулирование блокчейн-проектов, основанных на технологии распределенного реестра / Ш. У. Брой // Право и цифровая экономика. — 2021. — № 4 (14). — С. 14–21.
7. Волос А. А. Цифровизация общества и объекты наследственного правопреемства / А. А. Волос // Право. Журнал Высшей школы экономики. — 2022. — Т. 15. — № 3. — С. 51–71.
8. Дорошенко Д. А. Сущность цифровых прав как объектов гражданского права / Д. А. Дорошенко // Парламентаризм: региональный аспект формирования законодательства. — Курган: Курганский государственный университет, 2025. — С. 22–28.
9. Дробов Д. Е. Цифровые права как объекты гражданских прав / Д. Е. Дробов // Гражданские правоотношения в цифровой среде. — Санкт-Петербург: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2023. — С. 46–50.
10. Чикулаев Р. В. Цифровые права и «цифровое право» в современных условиях / Р. В. Чикулаев // Актуальные направления развития отраслей права в условиях новой реальности. — Москва: Московский университет им. С. Ю. Витте, 2025. — С. 445–453.
11. Ключевская Н. Наследование цифровых активов: российский и зарубежный опыт (20.05.2021) / Н. Ключевская. — Россия, сор. 2025. — URL: https://www.garant.ru/article/1464108/ (дата обращения: 15.03.2025). — Текст: электронный.