Статья посвящена актуальному и остро стоящему вопросу. Автор приходит к выводу о том, что права и законные интересы граждан нуждаются в уголовно-правовых средствах охраны. Автором исследуются законодательные положения, устанавливающие уголовную ответственность за смежные составы преступления, а также высказывается мнение о необходимости более четкого установления пределов коллекторской деятельности и передачи расследования уголовных дел в отношении таких субъектов в ведение ФССП России.

Ключевые слова: коллекторская деятельность, деятельность по взысканию просроченной задолженности, профессиональные взыскатели, уголовная ответственность.

С момента принятия Федерального закона от 03.07.2016 № 230-ФЗ «О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату просроченной задолженности …" (далее — Закон № 230-ФЗ) наиболее дискуссионным вопросом как в правовой науке, так и на практике был и остается вопрос установления уголовной ответственности за нарушение данного закона.

По данным Банка России, наблюдается ежегодный рост кредитования физических лиц. Так, по состоянию на декабрь 2022 года в целом по стране было выдано рекордное количество потребительских кредитов — 2 095 319, в Волгоградской области — 25 867 [1].

Рост безудержного кредитования, выдача нечем необеспеченных микрозаймов под высокий процент привело к развитию агрессивного рынка коллекторских услуг.

Закон № 230-ФЗ установил «правила игры», определил границы, в которых могут действовать так называемые профессиональные взыскатели.

За нарушение требований Закона № 230-ФЗ предусмотрена административная ответственность по статье 14.57 КоАП РФ.

Вместе с тем действия недобросовестных взыскателей зачастую приводят к тяжким последствиям и имеют повышенный уровень общественной опасности, не позволяющий квалифицировать такие деяния как административные правонарушения.

Однако отсутствие уголовной ответственности за нарушение специального закона на практике выражается в повсеместном вынесении постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела с формулировкой о том, что «в данном случае имеют место гражданско-правовые отношения» и фактически, в отказе защитить нарушенные права граждан.

Например, автор статьи неоднократно сталкивался в своей практике с затруднением правоохранительных органов в квалификации таких действий коллекторских агентств, как распространение порочащей честь и достоинство должника информации, выражение угрозы в осуществлении насильственных действий сексуального характера, шантаж, разглашение персональных данных и банковской тайны третьим лицам.

В 2016 году группой депутатов под руководством С. М. Миронова был разработан законопроект о внесении изменений в главу 32 УК РФ путем введения новой статьи 203.1 УК РФ «Превышение полномочий при осуществлении деятельности по возврату просроченной задолженности» [2].

Согласно положениям законопроекта, ответственность наступала «в случае распространения любым публичным способом сведений, позорящих должника, членов его семьи или близких родственников, а равно если были существенно нарушены права и законные интересы граждан либо охраняемых законом интересов общества и государства».

В Пояснительной записке к законопроекту его принятие обосновывалось способствованию искоренению т. н. «кредитного насилия», но в итоге он был отклонен по техническим причинам.

В настоящее время в Государственной Думе РФ находится на рассмотрении во втором чтении правительственный законопроект по тому же самому вопросу, что подчеркивает актуальность проблемы даже спустя 7 лет после принятия специального закона [3].

О необходимости установления уголовной ответственности говорят не только депутаты, но и представители правовой науки.

Например, по мнению, Н. Д. Гомоновой, «лица с просроченной задолженностью находятся в вертикальном отношении с кредиторами и лицами, действующими от их имени, и поставлены в условия финансовых затруднений. Это указывает на тот факт, что действия недобросовестных взыскателей характеризуются повышенным уровнем общественной опасности при наступлении тяжких последствий, и они не вписываются в рамки административной и гражданско-правовой ответственности» [4, с. 40].

Судья Верховного Суда Чеченской Республики Гардолоев А. С. обосновывает необходимость включения рассматриваемых правоотношений в предмет уголовно-правовой охраны практическими данными, а именно статистикой Банка России по существенному росту просроченной задолженности среди населения и статистикой Судебного департамента при Верховном Суде РФ, указывающей на существенное превышение количества административных дел, связанных с нарушением прав и законных интересов лиц, имеющих просроченную задолженность (ст. 14.57 КоАП РФ) относительно нарушений при незаконной выдаче потребительского кредита (займа) (ст. 14.16 КоАП РФ) [5, с. 68].

В настоящий момент привлечь коллекторов к уголовной ответственности в теории возможно лишь за сопутствующие их деятельности составы преступления, например, за угрозу убийством и (или) причинением тяжкого вреда здоровью.

Как полагает А. А. Васильченко, существует также возможность квалификации действий недобросовестных взыскателей по статье 179 Уголовного кодекса РФ («Принуждение к совершению сделки или к отказу от ее совершения») действий по принуждению должника к передаче денежных средств или иного имущества под угрозой применения насилия, уничтожения или повреждения имущества должника или иных лиц, или распространения сведений, которые могут причинить существенный вред правам и законным интересам должника или его близких [6, с. 24].

По мнению этого же автора, «в качестве уголовно-правовых средств борьбы с действиями недобросовестных кредиторов или их представителей, направленными на принуждение должников к возврату просроченной задолженности посредством угроз, следует использовать нормы уголовного права, запрещающие совершение самоуправства (ст. 330 УК РФ), а также различных преступлений против здоровья человека»... [6, с. 24].

Следует отметить, что, несмотря на то, что позиция введения уголовной ответственности является преобладающей и в науке, и на практике, ряд авторов высказываются против этого.

Так, например, Е. И. Дубов полагает, что установление уголовной ответственности сейчас является преждевременным, поскольку имеются

«правовые пробелы в терминологическом аспекте» [7, с. 57].

Схожей позиции придерживается и П. А. Скобликов, полагающий, что применение уголовного закона должно происходить «последовательно и неуклонно», что «проблема очень серьезная и заниматься ею надо основательно и вдумчиво, а не «закрывать вопрос» по привычной популистской схеме» [8, с. 68].

Подводя итог вышеизложенному, отметим, что вопрос введения уголовной ответственности за превышение полномочий при осуществлении деятельности по возврату просроченной задолженности является крайне важным и не терпит поспешных решений. Однако замалчивание проблемы недобросовестных коллекторов лишь усугубляет ее. Угроза лишения свободы и получение судимости могли бы выступить «сдерживающим фактором» в отношении профессиональных взыскателей, прикрывающихся анонимными звонками и скрывающимися за безликими смс-сообщениями.

На наш взгляд, в целях разграничения компетенции, было бы разумно передать в ведение дознавателей Федеральной службы судебных приставов (ФССП России) расследование специальных составов преступлений, субъектом которых выступает профессиональный взыскатель.

Литература:

1. Анализ тенденций в сегменте розничного кредитования на основе данных бюро кредитных историй (информационно-аналитический материал). — Текст: электронный // официальный сайт Банка России: [сайт]. — URL: https://cbr.ru/Collection/Collection/File/43421/inf-material_bki_2022fh.pdf (дата обращения: 10.05.2023).
2. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в части усиления ответственности лиц, осуществляющих деятельность по возврату просроченной задолженности: проект Федерального закона № 1167917–6 (ред., внесённая в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 7 сентября 2016 г.). — Текст: электронный // Система обеспечения законодательной деятельности «Законотворчество»: [сайт]. — URL: http://asozd.duma.gov.ru/. (дата обращения: 20.05.2023).
3. Куликов, В. В Уголовном кодексе появится статья для коллекторов / В. Куликов. — Текст: электронный // Российская газета — Федеральный выпуск: № 105(9050): [сайт]. — URL: https://rg.ru/2023/05/16/ne-vzyshchite.html (дата обращения: 20.05.2023).
4. Гомонова, Н. Д. Проблемы защиты прав граждан, пострадавших от деятельности лиц, осуществляющих возврат просроченной задолженности / Н. Д. Гомонова. — Текст: непосредственный // Вестник исполнительного производства. — 2020. — № 4. — С. 40–55.
5. Гардалоев, А. С. Совершенствование деятельности коллекторов как элемент защиты прав заёмщиков / А. С. Гардалоев. — Текст: непосредственный // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. — 2022. — № 4 (96). — С. 67–71.
6. Васильченко, А. А. Уголовно-правовые средства борьбы с принуждением должника к возврату долга посредством угроз / А. А. Васильченко. — Текст: непосредственный // Академическая мысль. — 2018. — № 3 (4). — С. 22–25.
7. Дубов, Е. И. Отдельные проблемы противодействия криминальной коллекторской деятельности: терминологический аспект / Е. И. Дубов. — Текст: непосредственный // Вестник Уфимского юридического института МВД России. — 2020. — № 4 (90). — С. 56–63.
8. Скобликов, П. А. Современная уголовная политика по защите прав лиц, подвергающихся противоправному воздействию с целью взыскания задолженности / П. А. Скобликов. — Текст: непосредственный // Академическая мысль. — 2018. — № 3 (4). — С. 62–68.