Фильм Ю. Чулюкина «Девчата», уверенно узнаваемый в современной русской культуре образец «культового кино» [4, с. 116], представляет собой не только увлекательное зрелище, но и удовлетворяющее достаточно высоким критериям художественности произведение советского киноискусства с глубоким и многоуровневым содержанием. Смысловая структура картины организована иерархически. На поверхности лежит мелодраматический сюжет сложного развития личных отношений главных героев картины — молодой поварихи Тоси Кислицыной и знатного лесоруба Ильи Ковригина. Эти отношения развиваются по всем законам мелодраматической драматургии: они начинаются с взаимной неприязни и перерастают в большую любовь, что роднит «Девчат» с такими шедеврами мировой мелодрамы как «Унесённые ветром» (В. Флеминг, Дж. Кьюкор, США, 1939) и «Укрощение строптивого» (Ф. Кастеллано, Италия, 1980).
Несколько глубже находится психологический план содержания, ставящий перед зрителем задачу постепенно «разгадать» внутренний мир героинь картины, каждая из которых по-своему находит выход из личностного кризиса — разрыва с неверным мужем (Вера), давления со стороны сверстниц (Надя), отчуждения из-за несчастной любви (Анфиса). На этом же уровне раскрывается и сложности внутреннего мира Тоси, внешне плакатного примера бойкой «девушки с характером», но внутренне зрелой, эмоционально развитой и ранимой натуры. Фактически, фильм «Девчата», жанрово заявленный как «комедия», на более глубоком плане содержания предстаёт как психологическая драма, далёкая от комедийной поверхностности, как галерея личностных портретов с детальной проработкой различных черт человеческого несовершенства. В этом отношении «Девчата» резко контрастирует с более ранним и стилистически очень близким к нему фильмом Ю. Чулюкина «Неподдающиеся», персонажи которого были значительно более схематичны.
Если рассматривать фильм «Девчата» только на двух описанных планах содержания, то он представляет собой лишь весьма посредственную мелодраму, герой которой занимается манипуляциями, а героиня этим манипуляциям противостоит. Закономерно, что к таким выводам приходит, в частности, Е. В. Максимюк, автор целого ряда исследований речевых стратегий на материале «Девчат» [3, с. 13]. Однако такой подход не объясняет вневременной востребованности картины, её закрепления в качестве классического текста русской культуры. Очевидно, что сюжетными перипетиями и психологическими проблемами содержание «Девчат» не исчерпывается.
Как нам видится, наиболее глубинным планом содержания картины является её философско-аксиологическое измерение. В несколько упрощённом виде его можно описать так: «Девчата» — это фильм о жизнелюбии, о непреходящем жизненном оптимизме, присущем молодости. Герои картины постоянно испытывают глубокие психологические коллизии, но никогда не теряют ощущения полноты жизни, позитивно смотрят на мир и исполнены надежды на лучшее. Однозначно определить источник этого жизнелюбия сложно; молодость — лишь одна и не самая важная его сторона.
Более значимым фактором выглядит отсутствие сомнений и метаний в плане самоопределения, в той сфере бытования личности, которая в современном массовом сознании обозначается выражением «поиски себя». Герои «Девчат» нашли себя: они избавлены от проблем поиска смысла жизни, поисков внутренней свободы, не терзаются противоречиями между идеальной и реальной жизнью.
На экране предстают свободные молодые люди, получающие полное удовлетворение от своего труда, от здоровых отношений в коллективе, от единства цели. Это удовлетворение настолько глубоко, что никто из них не жалуется на суровые условия труда и быта, которые могли бы отпугнуть многих представителей современной молодёжи. Как справедливо утверждает автор наиболее глубокого содержательного анализа «Девчат», выдающийся российский филолог А. В. Флоря, «Герои не просто перевыполняют план. Они любят свою — скажем откровенно — тяжелую и не самую увлекательную работу» [5, с. 458].
Фильм «Девчата» открывается песней на стихи М. Матусовского, выступающей в качестве своеобразного ключа к философскому плану содержания картины. Содержание этой песни — настоящий гимн жизнелюбию, открытости миру и стремлению сделать его лучше, человечнее и светлее: «На целине далёкой — в бараке и в палатке, всюду с нашим приходом становится светлей». Песенное послание предстаёт в типичном для советского кино неприятии ценностного релятивизма, в определённости аксиологических констант: бытовая, материальная сторона жизни в иерархии ценностей героев является крайне незначительной, а полнота дружеских отношений и радость от совместного труда стоят на неизмеримо более высоком месте. Ценностные ориентиры героев определены с предельной ясностью, смысл бытия ясно осознан, что подтверждает верный вывод П. С. Гуревича: «Ценности придают смысл человеческой жизни» [2, с. 56]. В этом и лежит источник наполняющего песню и картину потока жизнелюбия, причина «весёлых запевок» и «огоньков весёлых глаз».
Современные комментаторы «Девчат» (в том числе, А. В. Флоря) с возмущением оценивают внешнюю бесцеремонность поведения Тоси, её вопиющего, по меркам современных норм поведения, вторжения в личное пространство соседок по общежитию. Отметим, однако, что никто, кроме Анфисы, не осудил Тосю, её «бесцеремонность» не помешала ей успешно влиться в коллектив. На наш взгляд, в этом противоречии нет признаков жизненного неправдоподобия, скорее, в нём следует искать особое отношение героинь к категориям «собственного» и «личного», которые в их ценностных иерархиях находятся значительно ниже категории «общего».
Вне всякого сомнения, «Девчата» — это фильм о коллективизме как естественной форме человеческого существования, о том, что «человеку нельзя быть одному». Авторы картины утверждают, что рамки «своего» узки, что вне коллектива невозможно достичь полного ощущения счастья жизни. Упрёк Тоси в адрес Анфисы «Единоличница!» заметно больше личной антипатии: это выражение отношения на уровне «свой» — «чужой». На примат коллективистских ценностей указывает и множественное число в названии фильма, и общежитие как фон его действия, и репутация среди товарищей как важнейший мотив поведения героев. Важное для современного зрителя понятие «личное пространство» в картине не отражается как самоценность.
Современному зрителю такая ценностная картина мира вполне может показаться наивной. А. В. Флоря в упомянутой выше статье верно отмечает, что ключевым словом в фильме является слово «хороший»: в нём, вопреки всем законам драматургии, нет ни одного отрицательного героя. Даже «единоличница» Анфиса, преодолев весьма нетривиальный путь личностного преображения, становится «хорошей» и вновь воспринимается в качестве «своей».
В художественной ткани картины в условиях «хорошего» коллектива остаётся место лишь для таких проявлений отрицательности, которые не противоречат ценностным установкам героев. Даже Илья Ковригин, обладавший, по меткой характеристике автора повести Б. Бедного, «существом сердцееда» [1, с. 88] в фильме не воспринимается как бесчувственный и расчётливый злодей, способный надругаться над чувствами наивной Тоси. Предельно оптимистическая и жизнеутверждающая атмосфера «Девчат» не позволяет говорить о наличии серьёзной интриги: зрители с самого начала настроены на ту или иную форму обретения героями личного счастья, интерес представляет только их путь к такому обретению.
Подводя итоги вышеизложенному, можно построить модель системы ценностных установок, транслируемых в фильме:
1. труд как самоценность и источник счастья;
2. жизнелюбие как нормальное состояние человека;
3. коллективизм как естественное состояние человека, ощущение общности с коллективом как условие внутренней гармонии;
4. высокая ценность человеческого общения и сомнительная ценность материальных благ;
5. оптимизм, уверенность в завтрашнем дне.
Как нам представляется, высокая зрительская востребованность «Девчат» связана, в том числе, и с дефицитом в трансляции указанных ценностей в современной медийной продукции. Вместе с тем, значительная часть из указанных ценностей глубоко укоренена в отечественной культуре, воспроизводится в огромном количестве классических текстов отечественной литературы и кино, на правах ключевого элемента входит в ценностную картину мира русского человека. Идейно-ценностное богатство фильма объясняет интерес современного зрителя и позволяет прогнозировать сохранение такого интереса для будущих поколений, даже несмотря на то, что составляющие её реалии советской повседневности остались в далёком прошлом.
Литература:
- Бедный Б. Девчата: повесть и рассказы М.: Современник, 1983. 524 с.
- Гуревич П. С. Философия культуры. М.: Аспект пресс, 1995. 286 с.
- Максимюк Е. В. Языковые средства выражения ценностных доминант в профессиональной сфере общения в фильме «Девчата» (1961) // Вопросы филологии. 2021. № 1(73). С. 6–14.
- Стрекалов И. Повариха Тося 60 лет накрывает новогодний стол // Родина. 2025. № 1. С. 116–118.
- Флоря А. В. Этическая и лингвоэстетическая рецепция фильм Ю. Чулюкина «Девчата» в соотношении с одноимённой повестью Б. Бедного// Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». 2021. № 3. с. 456–462.
