Подходы китайских ученых к осмыслению творческого наследия Н. В. Гоголя в каждый период определяются целым комплексом не только внутрилитературных и эстетических, но и социокультурных и политических факторов.

Первый период осмысления творческого наследия Н. В. Гоголя датируется нами периодом до 1930-х годов.

Когда мы говорим о понимании Н. В. Гоголя в Китае, мы не можем обойтись без одного понятия — «реализм», и одного писателя — Лу Синя. Согласно имеющимся историческим свидетельствам, именно Лу Синь первым обратился к творчеству Н. В. Гоголя. Ученый Ван Цзечжи пишет в своей книге «Отдаленное эхо: российские писатели и китайская культура», что знакомство с Гоголем в китайском академическом мире началось в начале XX века. В 1903 году, когда Лян Цичао в своей статье «О русской нигилистической партии» представил основных писателей и произведения русского «литературно-революционного периода», он впервые упомянул Н. В. Гоголя [1, с. 235].

В 1907 году Лу Синь, который еще учился в Японии, был увлечен романтической поэзией и не замечал гоголевского реализма. В том же году он написал статью «О силе сатанинской поэзии», которая была откликом на буржуазную националистическую и демократическую революцию в Китае того времени. В статье содержится яростная критика старых традиций и культуры, нападки на фракцию движения «Ян-У» (сторонников развития заморских дел и отраслей капиталистической промышленности времен династии Цин), реформистскую и ретрофутуристическую школы. «О силе сатанинской поэзии» — важный шедевр эпохи Просвещения, предшествовавший движению Четвертого мая, статья, разоблачающая и критикующая феодальную идеологию, а также первый принципиальный документ, пропагандирующий романтизм в Китае. В тексте органично сочетаются научный, публицистический и лирический аспекты. Статья «О силе сатанинской поэзии», несомненно, является высочайшим произведением китайской культуры и мысли того времени, что можно доказать на основе соответствующих газет и журналов конца династии Цин, антологий и других сопутствующих материалов [6, с. 156].

Автор статьи «О силе сатанинской поэзии» сравнивает Н. В. Гоголя и А. С. Пушкина с М. Ю. Лермонтовым: «Только Гоголь был известен тем, что изображал темноту общества и жизни, и имел интересы, отличные от двух других, поэтому ему здесь не место» [6, с. 1]. Россия в глазах Лу Синя — страна, полная надежд. В этой статье он говорит, что Россия подобна скрытой подземной реке, полной безграничной жизненной силы, а не сухому старому колодцу. Именно поэтому в начале XIX века в России появился такой писатель, как Гоголь, который своими невидимыми слезами и горем ободрял народ своей родины. В этой статье мы можем увидеть, что Лу Синь признает творческие идеи Н. В. Гоголя. До 1930-х годов, помимо Лу Синя, еще несколько китайских ученых обращались к творчеству классика русской литературы. В 1926 году Вэй Су-юань, который вместе с Лу Синем был членом «Безымянного общества», перевел повесть «Шинель» на китайский язык и в предисловии к этому переводу сравнил Гоголя с Пушкиным, описав художественные особенности Н. В. Гоголя: «Если Пушкин — гордый сын судьбы, в короне из цветов из виноградных листьев, с улыбкой на лице светлой, отвечающий на все призывы мира, то Гоголь был бы в терновом венце и смеялся бы над всеми мерзостями мира со слезами душевной боли» [3, с. 37].

Приведенные рассуждения китайских ученых о Н. В. Гоголе контекстуально обусловлены, а исследование творчества писателя неполноценно по следующим причинам.

Во-первых, китайские ученые того времени отвергали романтизм и нуждались в реализме. Гоголевский реализм был выделен отдельно, потому что он был востребован китайской литературой и отвечал ожиданиям китайских читателей. Поэтому китайские ученые на этом этапе не изучали Н. В. Гоголя всесторонне.

Во-вторых, китайские ученые того времени находились под сильным влиянием социологической критики и советского литературоведения, и в основе их исследований о Гоголе лежали результаты советских изысканий. Например, книга «Краткая история русской литературы» Чжэн Чжэньдо была сокращенным вариантом работы русского писателя П. А. Кропоткина «Идеал и действительности в русской литературе»; «Русская литература до Октябрьской революции» Цюй Цюбо, написанная в СССР в 1927 году, была относительно подробным обсуждением наследия Н. В. Гоголя в Китае того времени и представляла четыре аспекта рецепции гоголевского творчества:

― высоко была оценена глубина реализма;

― с художественными открытиями Н. В. Гоголя связывалось зарождение психоаналитического метода;

― внимание акцентировалось на гуманизме Н. В. Гоголя;

― востребованной оказалась идея служения обществу, то есть указание на современные пороки и призыв к воскрешению нравственности.

В-третьих, переводческая деятельность в Китае в то время оставляла желать лучшего. Активная переводческая деятельность начинается после движения Четвертого мая. Гоголь был образцом писателя-реалиста, поэтому самыми первыми переводами стали его поздние реалистические произведения. Перевод повести «Коляска», выполненный Гэн Цзичжи, который был включен в первый «Рассказы известных русских писателей», опубликованный пекинским издательством журналов «Новый Китай» в июле 1920 года, был самым ранним переводом произведений Гоголя на китайский язык. Но причина обращения переводчика именно к этому произведению обусловлена не столько его содержанием, сколько тем, что это одна из самых коротких повестей писателя.

Перевод повести «Шинель», выполненный Би Шумином в 1921 году (журнал «Ежемесячная газета прозы», специальный выпуск «Русского литературоведения»), был неполным. Эта повесть не была переведена целиком потому, что ее сюжет не соответствовал общественным потребностям того времени в Китае. Вот фрагмент этого перевода: «На девятый день после его смерти бюро послало человека узнать, почему он долго не приходит, а когда тот вернулся, сказал, что он умер, после чего его заменил другой чиновник, который, как мне кажется, не мог быть таким же, как он, потому что такие люди, как он, редко встречаются в мире».（他死后九天，局所里派了一个底下人去看了看，为何他长久不来，回来回了一声他死了。以后他那个座位又换上了一位别的官员，我想可不能再跟他一样，因为他这样儿的人真是世上少有的。）. Здесь явно есть пропуски и ошибки, возможно, перевод сделан с нерусской версии. Непереведенная часть текста на самом деле не такая длинная, но переводчик ее опустил. Китайский ученый Ван Чжигэн считает, что причина отказа от перевода всего произведения в том, что стиль написания Гоголя здесь претерпел некоторые изменения, <...> то есть мир богов и призраков для удовлетворения фантазий автора вытеснен земным миром, и украинское психоделическое настроение не может не возникнуть вновь над городской жизнью Петербурга, <...> китайцам нужны реализм, разоблачение и обвинение тьмы, а не сказка о реинкарнации с традиционным китайским колоритом [2, с. 99].

В первом выпуске 12-го тома журнала «Ежемесячная газета прозы» был опубликован перевод «Записок сумасшедшего», выполненный Гэн Цзичжи, что также наглядно иллюстрирует выбор китайскими переводчиками того времени иностранных произведений определенного типа.

Помимо эпических произведений, китайские ученые на этом этапе ценили и комедии Н. В. Гоголя. Среди наиболее значимых произведений писателя, переведенных в Китае в 1920-е годы, — комедия в пяти действиях «Ревизор» («Коммерческая пресса Шанхая», 1921, перевод Хэ Цимина). Причина перевода этой комедии заключалась в следующем: до движения Четвертого мая в китайском литературном мире прошла волна театральных реформ, основной целью которых было оздоровление общества. Фу Су-нянь писал в своей статье: «Для того, чтобы китайцы могли осознать, что нужно делать, необходимо использовать силу театра. Поэтому мы должны свергнуть старый театр и создать новый». Но «в Китае пока нет самостоятельной новой литературы, поэтому я боюсь, что создавать новые пьесы нелегко. Лучше переводить иностранные пьесы и использовать их в нашем театре, потому что сценарий и идеи этих иностранных пьес очень хороши, и это сэкономит нам много времени, если делать это таким образом» [9, с. 95].

Тридцатые-сороковые годы XX века стали вторым этапом изучения Н. В. Гоголя в Китае.

В этот период на китайский язык были переведены основные произведения писателя, в том числе его ранние работы. Среди важных китайских переводов — второй том «Русских шедевров», изданный в 1934 году, куда вошли произведения Гоголя, переведенные Ли Бинчжи: «Вий», «Нос», «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «Женитьба» и «Игроки». Есть также переводы Сяо Хуацина, вошедшие в «Сборник рассказов Н. В. Гоголя», содержащий вторую главу «Мертвых душ», «Записки сумасшедшего», «Портрет» и «Коляску», а также переводы Лу Синя первой и второй частей «Мертвых душ», переводы Мэн Шихуаня «Вечеров на хуторе близ Диканьки» и «Миргорода». Также вышел перевод Гэн Цзичжи «“Ревизор” и другие», в который вошли основные драматические произведения Гоголя.

Появление этих переводов создало условия для осмысления наследия Н. В. Гоголя китайскими учеными-литературоведами. В этот период, когда китайские переводы гоголевских произведений выходили в большом количестве, должно было появиться множество научных статей о писателе. Однако из-за Японо-китайской войны в 1930–1940-х годах китайская интеллигенция предпочла посвятить себя делу патриотизма и национального спасения, поэтому на этом этапе ученые в Китае не опубликовали большого количества исследований о Гоголе. Однако китайские ученые в этот период перевели множество зарубежных исследований по русской литературе. Например, Го Аньжень перевел «Лекции по истории русской литературы » П. А. Кропоткина, Лян Чжэнь — «Русскую литературу» М. Бэринга из Англии, а Жэнь Цзюнь — «Русскую литературную мысль» Масао Ёнэкава из Японии и т. д. Почему в этот период в Китае было мало исследований о Н. В. Гоголе, но много переводов? Это связано с тем, что в 1899 году США начали политику открытых дверей в отношении Китая, которая привела к притоку иностранной политической мысли и философской литературы в Китай, что было усилено Японо-китайской войной в 1930-х годах. В этот период большинство исследовательских статей о Н. В. Гоголе было написано в зарубежных странах, и японские тексты занимали в них заметное место.

Япония познакомилась с русской литературой раньше Китая на 20 лет. Уже в 1880-х годах многие произведения русской литературы были переведены в Японии. А в конце XIX века в Китае началось увлечение изучением японской культуры, стало модно учиться в Японии и переводить японские книги. Поэтому многие японские переводы русской литературы были переведены на китайский язык. Первым русским произведением, переведенным на японский язык, была повесть А. С. Пушкина «Капитанская дочка», и первый китайский перевод произведения русской литературы тоже был сделан с японского языка [5, с. 316].

Обращает на себя внимание типологическая общность в оценке русской литературы китайскими и японскими исследователями: «Есть особая причина, по которой китайская и японская интеллигенция особенно ценит русские романы, ведь обе страны стремятся сбросить иго традиций, реформировать социальный статус и установить более рациональную систему. А поскольку социальные симпатии, нигилистический бунт против авторитетов и обычаев, рвение к поиску смысла жизни и непоколебимая уверенность в величии собственной родины (несмотря на периодический цинизм в отношении ее слабостей), показанные в русских романах, были актуальны для китайской и японской молодежи того времени, неудивительно, что они так восторженно отреагировали на них» [9, с. 95].

В этот период китайские ученые последовали примеру русской критики, и появился очень важный перевод на китайский язык изданной в 1932 году книги В. В. Вересаева «Как работал Гоголь», выполненный Мэн Шихуаном в 1937 году. Китайский ученый Ван Чжичэн высоко отозвался о Вересаеве, сказав, что он не только критик, но и ученый, способный раздвинуть границы и прийти к адекватному пониманию исследуемого явления [2, с. 5].

Пятидесятые-семидесятые годы XX столетия стали третьим этапом изучения Н. В. Гоголя в Китае.

Этот этап можно разделить на два периода: 1950-е и 1960–1970-е годы. С 1950-х годов исследования китайских ученых о Н. В. Гоголе значительно расширились, и в этот период появилось около ста статей о писателе. Причина этого явления заключается, во-первых, в том, что в 1952-й был годом 100-летия со дня смерти Н. В. Гоголя, а в 1959-м отмечалось 150-летие со дня рождения писателя. Эти даты стимулировали появление новых исследований, посвященных творчеству классика русской литературы. Другой причиной было то, что в Китае в этот период было очень спокойно по сравнению с 1930-ми и 1940-ми годами: ученые не были затронуты войной и имели условия для творческой работы. Среди важных публикаций о Н. В. Гоголе в Китае в этот период — перевод «Мертвых душ» Лу Синя, переизданный «Народным издательством Китая» в 1952 году, и в том же году вышел перевод «Избранных сочинений В. Г. Белинского» Мань Тао, включающий большое количество эссе о Гоголе, опубликованный издательством «Китайское время». В 1956 году в Китае была переведена и издана книга «Полное собрание сочинений Чернышевского», в которой «Очерки гоголевского периода русской литературы» пользовались большой популярностью среди китайских ученых. В Китае того времени В. Г. Белинский и Н. Г. Чернышевский были авторитетными для китайской интеллигенции иностранными литературными критиками, и появление переводов их работ усилило внимание китайских ученых к Н. В. Гоголю. Однако основная причина популярности Гоголя в Китае в этот период все же была связана с рецепций иностранной литературы в Китае с социально-утилитарной точки зрения. Известный китайский ученый Цао Цзинхуа в своей работе отметил, что горькие сатирические произведения Гоголя, наполненные социальным содержанием, были использованы как мощное оружие для нанесения смертельного удара по монархической диктатуре и крепостничеству в освободительной борьбе русского народа. Он пишет, что в то время, когда вся страна откликается на призыв мудрого председателя Мао вести активную борьбу против коррупции и преступных посягательств буржуазии, борьбу против козней империалистов, направленных на разжигание новой войны, произведения Гоголя, особенно «Ревизор» и «Мертвые души», могут быть нам очень полезны [8, с. 18].

В концепции китайских ученых этого периода Н. В. Гоголь, чья творческая сложность не уступала творчеству любого иностранного писателя, был символом действенной роли литературы в борьбе с пороками общества. Его произведения воспринимались как оружие борьбы с коррупцией в Китае, с американским империализмом и даже со всем, что противоречит строительству социализма в Китае. Понимая это, мы задаемся вопросом: способствовали ли исследования 1950-х годов глубине понимания Н. В. Гоголя?

В следующий период, то есть в 1960–1970-е годы, в Китае доминировало знаменитое политическое движение — «культурная революция». Популярность этого политического движения по всему Китаю привела к изменению отношения китайцев к сатире. Еще в «Речи на Яньаньском литературно-художественном симпозиуме» Мао Цзэдун сказал: «Разве мы отменяем сатиру? Нет, сатира всегда нужна, но есть несколько видов сатиры: против врага, против союзников и против своих собственных рядов, с разным отношением; мы не против сатиры вообще, но огульное использование сатиры должно быть отменено». Китайский ученый Чэнь Байчэнь в своей статье отмечает: «Сатира в определенном смысле является оружием борьбы угнетенных. Только в 1935 году, когда реакционеры из Гоминьдана не допускали антияпонского сопротивления и только льстили японцам, можно было выпустить сатирическую «Сай Цзиньхуа». Сегодня китайский народ, поднявшийся на борьбу с помещиками, бюрократами и торговцами, которые когда-то угнетали нас, нуждается ли он еще в сатире гоголевского «Ревизора»?» [10, с. 76]. Чэнь Байчэнь был очень авторитетным китайским ученым того времени, и его идеи совпадали с идеями большинства ученых того времени. После окончания «культурной революции», в конце 1970-х годов, в Китае вновь началось изучение Н. В. Гоголя, и в китайских газетах появились такие статьи:

― Тун Даомин «О смехе — художественное мнение о Н. В. Гоголе», опубликованная в газете «Гуанмин жибао» 1 мая 1978 года;

― «Смех сквозь слезы» (о гоголевской "Шинели")», опубликованная в журнале «Юй Хуа» в 1979 году (автор Ли Чэньминь).

Следующий этап — с 1980-х годов по сегодняшний день.

С 1980-х годов официально началось научное изучение творчества Н. В. Гоголя в Китае, и в 1983 году в «Народном издательстве Китая» тиражом более ста тысяч экземпляров были опубликованы «Избранные произведения Гоголя», переведенные в основном переводчиком и литературоведом Мань Тао, что стало мощным толчком для понимания китайцами творчества Н. В. Гоголя. Китайские учебники для начальной и средней школы также включают в себя главу о Плюшкине из поэмы «Мертвые души». На этом этапе китайские ученые не только сосредоточились на гоголевской сатире, но и обратили внимание на другие аспекты творчества писателя, чего не произошло на предыдущих этапах. Китайские ученые акцентируют внимание не только на сатире, но и на эстетике и поэтике Н. В. Гоголя, исследуют принципы и приемы художественного обобщения в его произведениях. Например, автор работы «Исследование мира гоголевского искусства» У Юаньмай (1987) систематически рассматривает особенности «гротескного реализма» в произведениях Гоголя.

Позиционирование Н. В. Гоголя как писателя критического реализма — более распространенная точка зрения среди китайских ученых на предыдущих этапах. Однако при таком взгляде многие произведения Гоголя в его богатом творческом наследии, такие как «Портрет» и особенно «Выбранные места из переписки с друзьями» и «Размышления о Божественной литургии», написанные в поздние годы, кажутся совсем другими и даже загадочными. Выясняется, что даже в таких произведениях, как «Ревизор», «Мертвые души» и «Шинель», которые соответствуют традиционной исследовательской оптике, при внимательном прочтении можно обнаружить такие пласты содержания, которые выходят за рамки критического реализма и сатирического разоблачения. Поэтому мы считаем, что традиционная точка зрения явно игнорирует некоторые важные особенности творчества Гоголя. На этом этапе многие китайские ученые стали придерживаться другой позиции: они переосмысливают гоголевские произведения в контексте религиозной морали. Например, в 2003 году Лю Хунбо опубликовал статью «От религиозного комплекса к религиозно-нравственному исследованию: о творчестве Гоголя в контексте религиозной морали».

На этом этапе появляются и сравнительные исследования, направленные на осмысление контактных связей и типологических сходств у Н. В. Гоголя и китайских писателей. Например, устанавливается, что «Дневник сумасшедшего» Лу Синя был непосредственно вдохновлен одноименной повестью Гоголя, поэтому в Китае существует большое количество ученых, выявляющих сходства и различия между этими произведениями.

Что касается международных научных конференций, то в Китае был проведен ряд семинаров, посвященных наследию Н. В. Гоголя, таких как «Гоголь и китайско-российский литературный диалог», организованный Пекинским университетом иностранных языков в 2019 году, который стал хорошим способом для развития диалога между китайскими и российскими учеными.

Что касается создания сетевых ресурсов, то Китайская сеть знаний (CNKI) включает около 1000 работ, связанных с Н. В. Гоголем, а некоторые университетские библиотеки создали базы данных по гоголеведению, что способствовало обмену ресурсами.

Изучение Гоголя в Китае после 1980-х годов продемонстрировало трансформацию от анализа одного текста к многомерным и кросс-культурным исследованиям. Китайские ученые не только углубили свое понимание творческой онтологии Гоголя, но и поместили ее в широкий контекст сравнительного изучения китайской и русской литературы, истории идей и культурной коммуникации, сформировав исследовательский путь, отражающий процессы национально-культурной идентификации китайской исследовательской мысли.

Литература:

1. Ван, Ц. Отдаленное эхо: российские писатели и китайская культура / Ц. Ван. — 2-е изд. — Пекин : Народное издательство, 2002. — 457 c. — Текст: непосредственный.
2. Ван, Ч. Гоголь в Китае в течение 80 лет / Ч. Ван // Исследования в области зарубежной литературы. — 1990. — № 2. — С. 94–99. — Текст: непосредственный.
3. Гоголь, Н. В. Шинель / пер. С. Вэй. — 1-е изд. — Хунань : Народное издательство, 1981. — 76 c. — Текст: непосредственный.
4. Рехо, К. Русская классика и японская литература / К. Рехо. — М. : Художественная литература, 1987.
5. Лю, В. Оглядываясь назад на триста лет. Заметки о китайско-русском литературном обмене / В. Лю. // Жэньминь жибао. — 2018. — 24 июня. — Текст: электронный. — URL: http://culture.people.com.cn/n1/2018/0624/c1013-30078791.html (дата обращения: 23.08.2025).
6. Лу, С. О силе сатанинской поэзии / С. Лу. — Текст: электронный. — URL: https://vt.quark.cn/blm/quark-doc-main-pc-966/preview?fp_from=sc&id=7B008FA4BF73932C3EEC098FE1AFE6A4 (дата обращения: 25.06.2025).
7. Го, М. Го Можо и Мао Дунь отправили телеграмму в ознаменование 100-летия со дня смерти Гоголя / М. Го // Жэньминь жибао. — 1952. — 4 марта. — Текст: электронный. — URL: https://book.kongfz.com/295046/7762136524/ (дата обращения: 23.08.2025).
8. Мао, Ц. Речи на Яньаньском литературно-художественном симпозиуме / Ц. Мао. — Текст: электронный // Женьминь жибао онлайн [сайт]. — URL: https://cpc.people.com.cn/GB/33837/2534413.html (дата обращения: 22.08.2025).
9. Фу, С. Различные взгляды на реформу драмы / С. Фу // Новая молодость. — 1918. — Т. 4. — Вып. 2. — Текст: непосредственный.
10. Чэнь, Б. Комедийные заметки / Б. Чэнь // Драма. — 1962. — № 5. — С. 23. — Текст: непосредственный.