Встатье предпринимается попытка анализа концепции любви в дебютном сборнике Бенедикта Лившица. Таким образом, любовь для поэта — это не возвышенные и светлые чувства, а сражение, битва и тяжелое испытание. Б. К. Лившиц раскрывает свою концепцию через множество образов-символов, что доказывает влияние символизма в его начальном этапе творчества.
Ключевые слова: Б. К. Лившиц, любовная лирика, Серебряный век, символизм, кубофутуризм, русская поэзия
Бенедикт Константинович Лившиц (1886–1938) — поэт серебряного века, один из основоположников кубофутуризма, известен своими переводами произведений Поля Верлена, Виктора Гюго, Майна Рид и других, является видным литературным деятелем первой половины XX века. Дебютный сборник Б. К. Лившица вышел в Киеве под названием «Флейта Марсия» (1911). Сборник был высоко оценен такими известными представителями Серебряного века как Н. С. Гумилев и В. Я. Брюсов, но был запрещен цензурой. Данная статья посвящена анализу любовной концепции сборника «Флейта Марсия».
«Стихи Лившица трудны — порою просто мало понятны — своей очень сложной лексикой и философской нагруженностью. Лившиц известен только в очень узких кругах. Но в поэзии его есть несомненные достоинства, как и у Мандельштама, исключительная культура слова, особая любовь к нему, как к носителю смысла, а не просто к звуку, классическая форма стиха и общая культурность багажа» [2] — такими словами охарактеризовал, видный критик и историк литературы, Михаил Кемшис, творчество Бенедикта Лившица, в своей обзорной статье «Новейшая русская поэзия» (1930). По словам современников, Б. К. Лившиц был очень серьезным и ответственным человеком, он скрупулезно следил за точностью и логичностью своей стихотворной лексики. Своими стихами поэт преподносит мифологию многих стран, в частности греко-римскую, скандинавскую и германскую, неоднократно использует их образы в своем сборнике, например, образы Марсия, Апполлона, Эроса, Фавна, Валькирия нашли отражение в его поэзии, что показывает высокий уровень эрудированности лирика.
К 1910 годам начинается закат символизма как лидирующего литературного течения, появляются новые направления (акмеизм, футуризм), но мировоззрение поэтов-символистов настолько глубоко укоренилось в сознании молодых, начинающих поэтов, что еще чувствуется их влияние. Сборник Б. К. Лившица состоит из 22 стихотворений, в которых можно обнаружить множество образов-символов, показывающих его увлечение лирикой французских символистов, именуемыми «проклятыми поэтами»: Артюром Рембо, Тристаном Корбьер, Жюлем Лафорг. В стихотворениях Б. К. Лившица читатель чувствует завуалированность, музыкальность и идею о двоемирии, на которых строилась философия символизма. Еще Корней Иванович Чуковский отмечал, что Б. К. Лившиц «тайный парнасец», «напрасно насилующий себя» [1, c. 398] совместной деятельностью с футуристами. Прослеживается пристрастие поэта к французской прозе и поэзии, и тяготение к ее формам стиха, это показывают стихотворения «Провинциальное рондо» (1909), «Первое закатное рондо» (1909) и «Второе закатное рондо»:
«О сердце вечера, осеннего, как я,
Пришедшая сказать, что умерли гобои
За серою рекой, — немого, как ладья,
В которой павшие закатные герои
Уплыли медленно в подземные края!
Ты все изранено: стальные лезвия —
Ах, слишком ранних — возникли над тобой и
Моим — Офелии, — и кровь твоя — моя,
О сердце вечера!..
Изнеможденное, темнеешь ты, лия
Рубиновую смерть на гравий, на левкои,
За мною следуешь в безмолвные покои,
И вспыхивает в них кровавая семья
Забытых призраков, зловеще вопия
О сердце вечера!»
(1909) [1, c. 340]
Любовь является основной темой сборника Б. К. Лившица, и поэт представляет читателям свою концепцию, которая воплощается образами ночи, смерти, огня, луны и осени, присутствующие на протяжении всего сборника. Его мрачно очаровывающие стихотворения наполнены лабиринтами неисчислимых тайн и загадок, создающие химерическую атмосферу, заставляющие читателя утонуть в любовной драме лирического героя. Показательным, в плане многообразия образов, является стихотворение «Лунатическое рондо»:
«Как мертвая медуза, всплыл со дна
Ночного неба месяц, — и инкубы,
Которыми всегда окружена
Твоя постель, тебе щекочут губы
И тихо шепчут на ухо: луна!
Облокотясь, ты смотришь из окна:
Огромные фаллические трубы
Вздымаются к Селене, но она —
Как мертвая медуза...
И тонкий запах лунного вина
Тебя пьянит... ты стонешь: на луну бы!
Но я молчу — мои движенья грубы...
И ты одна — в оцепененье сна —
Плывешь в окно, бледна и холодна,—
Как мертвая медуза».
(1909) [1, c. 340]
Любовь для лирического героя как роковая страсть, как необычное, но в то же время бешеное, безумное чувство, которое заставляет страдать и мучиться. Он испытывает душевные переживания, сильные эмоции и тайные желания, он наполнен грустью, тоской и безвыходностью, и все же проявляются яркие вспышки распаленной, отчаянной любви, огромное желание вновь ощутить и вернуть эти чувства. Например, в стихотворении «Приобщение» мы видим лишь всепоглощающую страсть, которая заставляет читателя заразиться исступлением лирического героя:
«Спеша, срываешь ты запястия с лодыжек
И — вся нагая — ждешь, чтоб дикий дух огня
Свой тяжкий поцелуй на нас обоих выжег
И пламенным кольцом сковал тебя — меня.
От бронзы вечера коричневеет кожа,
И, нежно слитая зеленоватой тьмой
С лесными травами, с землею, ты похожа
На бугорок земли, на часть ее самой.
Я знаю: ты — ее уста! Я обессмерчу
Свою любовь, себя, — прильнув к твоим устам
И на твоей груди прислушиваясь к смерчу
Страстей самой земли, бушующему Там!»
(1908) [1, с. 347]
Лирический герой задыхается от этой роковой любви, от его неистовой страсти, мучение от этого чувства достигло кульминации, что он хочет избавиться и вырваться от него, но в то же время не может жить без него, лучше сказать, нуждается в нем. На протяжении всего сборника прослеживается напряженное состояние лирический героя, читатель понимает, что он находится между жизнью и смертью, в постоянной борьбе со своей удушающей любовью. В стихотворении «Валькирия» читатель видит, что лирический герой находится на грани жизни и смерти, он проигрывает битву с объектом его душевных терзаний, умоляет его о пощаде, желает перемирия с ним, но его силы не исчерпаны и лирический герой вновь рвется в бой, с головой окунается в пучину мучительной любви:
«Я простерт на земле... я хочу утонуть в тишине...
Я молю у зловещей судьбы хоть на час перемирия...
Но уже надо мной на обрызганном кровью коне,
Пролетает Валькирия,—
И окрепшие пальцы сжимает меча рукоять,
И воинственным выкликом вновь размыкаются челюсти,
И кровавые реки текут перед глазами опять
В неисчерпанной прелести...»
(1908) [1, c. 345]
Стихотворения сборника «Флейта Марсия» были написаны Бенедиктом Лившицем с 1908 по 1910 годы, и в этот период происходит падение символизма как правящего течения в русской поэзии, и чаще всего молодые поэты начинали свое творчество именно как представители символизма. Несомненно, Б. К. Лившиц не был исключением, именно в этот период он только начинал свою творческую деятельность, пробивался в ряды литературной богемы и находился в поиске своего «Я», что доказывают его стихотворения, которые переполнены декадентским настроением и образом мышления. Таким образом, мы наблюдаем эволюцию поэта, Бенедикт Лившиц начал свою деятельность как символист, а затем утвердился как представитель футуризма, наряду с Владимиром Маяковским, Велимиром Хлебниковым, Алексеем Кручёных.
Литература:
- А. Н. Филиппов. Поэты серебряного века. — ISBN 978–5-386–02090–3. — М.: РИПОЛ классик, 2010. — 640 с.
- М. Кемшис. Новейшая русская поэзия // russianresources. URL: http://www.russianresources.lt/archive/Banevich/Ban_2.html
