Анализ исторического контекста позволяет понять, как формировалось современное законодательство. Так, в дохристианский период, согласно исследованиям, в трудах Маврикия Стратега и Ибн Русте описывается, что у древних славян существовал обычай добровольного удушения жён во время похорон мужа, что не было абсолютным табу в иных ситуациях [3, с.6].

С принятием христианства на Руси самоубийство стало рассматриваться как тяжкий грех. Каноническое право, пришедшее из Византии, предписывало отказывать самоубийцам в церковном отпевании. Как отмечается в исследовании, в «Учении» Серапиона Владимирского (1274 г.) осуждались народные суеверия, связанные с «заложными» покойниками.

Первое светское законодательство, первые нормы, касающиеся ответственности за действия, приведшие к самоубийству, появляются в Церковном Уставе князя Ярослава (XI-XIII вв.). Статьи 29 Пространной редакции и 24, 33 Краткой редакции устанавливали ответственность (в том числе и имущественную) для родителей, которые принуждали дочь к браку или, наоборот, препятствовали ему, если это приводило к суициду ребенка.

В имперский период, как указывает Е. И. Овсянникова, первая попытка криминализации состава доведения до самоубийства в светском праве была предпринята в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, где устанавливалась ответственность за подстрекательство и пособничество самоубийству [6, с. 215].

Современное понятие «доведение до самоубийства» в научной среде рассматривается как сложный, многогранный состав преступления. Его анализ требует комплексного подхода, учитывающего как традиционные юридические элементы (объективную и субъективную стороны), так и новые вызовы, связанные с цифровой средой.

В таблице 1 систематизированы основные научные позиции по этому вопросу.

Таблица 1

Актуальность проблемы уголовно-правовой квалификации деяний, сопряжённых с суицидом (гл. 16 УК РФ) [11], не вызывает сомнений. Однако в доктрине уголовного права сохраняется дискуссия о соразмерности санкций, назначаемых виновным по ст. 110–110.2 УК РФ, по сравнению с наказанием за умышленное лишение жизни по ст. 105 УК РФ.

Сравнительно-правовой анализ составов позволяет выявить ряд схожих черт. Прежде всего, родовой объект посягательства в обоих случаях идентичен — это общественные отношения, обеспечивающие неприкосновенность жизни личности.

Кроме того, субъективная сторона как убийства, так и доведения до самоубийства характеризуется наличием вины в форме умысла. Вместе с тем, если умысел при убийстве может быть, как прямым, так и косвенным, то в отношении статей 110–110.2 УК РФ в научном сообществе отсутствует единая позиция относительно конкретной формы виновности, что указывает на более сложную конструкцию данного состава.

Сравнительный анализ составов убийства (ст. 105 УК РФ) и преступлений, связанных с суицидом потерпевшего (ст.ст. 110–110.2 УК РФ), демонстрирует их существенное сходство по ряду ключевых параметров, в особенности — в части наступления единого последствия в виде смерти человека. В этой связи представляется логичным предположение о необходимости установления для данных составов сопоставимой степени общественной опасности и категории тяжести. Однако действующая законодательная конструкция свидетельствует об ином подходе.

Нормы Уголовного кодекса Российской Федерации устанавливают различную категоризацию тяжести для составов, связанных с лишением жизни. Так, базовый состав доведения до самоубийства (часть 1 статьи 110 УК РФ) квалифицируется как тяжкое преступление, тогда как его квалифицированный вид (часть 2 той же статьи) относится к особо тяжким. Более сложная градация представлена в статье 110.1 УК РФ, где тяжесть деяния варьируется от небольшой (части 1, 2) до особо тяжкой (части 5, 6). Аналогичным образом статья 110.2 УК РФ определяет тяжкий (часть 1) и особо тяжкий (часть 2) составы. В противоположность этому, простое убийство (часть 1 статьи 105 УК РФ) сразу признается особо тяжким преступлением, а его квалифицированные виды (часть 2 статьи 105 УК РФ) предусматривают исключительные меры наказания, включая пожизненное лишение свободы.

Сформировавшаяся законодательная асимметрия порождает существенные правовые противоречия. В частности, возникает парадоксальная ситуация, при которой лицо, обвиняемое в убийстве одного человека без отягчающих обстоятельств, может привлекаться к ответственности, сопоставимой с ответственностью за доведение до самоубийства нескольких несовершеннолетних. Подобный дисбаланс не только снижает превентивную функцию уголовного закона, но и препятствует адекватной юридической оценке общественно опасных форм поведения.

В доктрине уголовного права справедливо отмечается, что доведение до самоубийства по своей юридической природе представляет собой не просто альтернативный способ лишения жизни, а квалифицированную разновидность убийства. Эта позиция обосновывает необходимость установления более строгих санкций за данное деяние по сравнению с простым убийством по части 1 статьи 105 УК РФ [8, с. 144].

Если принять во внимание научную позицию, признающую возможность совершения данного преступления с прямым умыслом (например, концепция В. Ш. Аюпова), то доведение до самоубийства правомерно характеризовать как «опосредованное лишение жизни с использованием воли потерпевшего» [5, с. 332]. В данном случае наблюдается полное совпадение направленности умысла виновного — в обеих ситуациях он желает наступления смерти, что подтверждается результатами специальных исследований [9]. Таким образом, единственным дифференцирующим критерием между этими составами преступлений остается объективная сторона деяния.

Законодательная техника конструирования составов преступлений против жизни демонстрирует принципиально различные подходы. При формулировке диспозиции статьи 105 УК РФ использован генеральный способ определения преступления — через указание на умышленное причинение смерти без детализации конкретных способов осуществления. Такой метод представляется методологически верным, поскольку казуистичное перечисление всех возможных способов лишения жизни привело бы к избыточности правовой нормы и создало бы сложности в квалификации нетипичных случаев. Напротив, при создании статьи 110 УК РФ применен инклюзивный подход — установление исчерпывающего перечня способов доведения до самоубийства. Подобная законодательная техника существенно ограничивает сферу применения нормы и создает устойчивые проблемы в правоприменительной практике [10, с. 164].

Отличный от вышеуказанных подход продемонстрирован законодателем в статье 110.1 УК РФ, где в части 1 использован смешанный способ формулирования — указание на конкретные способы склонения к самоубийству при сохранении открытого перечня, а также установление требования об отсутствии признаков доведения до самоубийства. Однако в части 2 этой же статьи законодатель вновь возвращается к закрытому перечню способов содействия суициду.

Проведенный анализ позволяет констатировать наличие системных проблем в уголовно-правовом регулировании составов, связанных с опосредованным лишением жизни. К наиболее значимым из них относятся: дисбаланс в системе наказаний, сложности в разграничении смежных составов преступлений, отсутствие единого подхода к определению субъективной стороны. В этой связи представляется обоснованным вывод о необходимости признания доведения до самоубийства специальной формой убийства — «непрямого лишения жизни», что должно получить последовательное закрепление в законодательстве через ужесточение санкций, пересмотр возрастных пределов ответственности и существенную модернизацию диспозиций соответствующих норм.

Литература:

1. Бычкова А., Раднаева Э. Доведение до самоубийства посредством использования интернет-технологий: социально-психологические, криминологические и уголовно-правовые аспекты. // Всероссийский криминологический журнал. 2018. № 12(1). С. 101–115.
2. Бесчастнова О. В. Уголовно-правовые меры противодействия, направленные на склонение детей к суицидальному поведению. // Гуманитарные исследования. 2017. № 3. С. 177–181.
3. Велиев А. Э. Уголовная ответственность за самоубийство в праве допетровской Руси // Genesis: исторические исследования. 2023. № 2. С. 1–9.
4. Жирнов А. Д. История развития уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за склонение к самоубийству // Вестник российского нового университета. Серия: Человек и общество. 2017. № 2. — С. 36–39.
5. Мулеванова П. Д. Проблема определения субъективной стороны состава преступления доведения до самоубийства (ст. 110 УК РФ) и его отграничение от убийства (ст. 105 УК РФ) // Скиф. 2022. № 4 (68). С. 331–334.
6. Овсянникова Е. И. Отдельные аспекты становления законодательства об ответственности за доведение до самоубийства в дореволюционный период // Пробелы в российском законодательстве. 2020. Т. 13. № 3. C. 214–217.
7. Сараева Ю. В. Доведение до самоубийства: особенности объективной стороны // Юридический вестник Самарского университета. 2017. Т. 3. № 2. C. 112–118.
8. Сидорова Е. З. К вопросу разграничения смежных составов преступлений, связанных с побуждением к совершению самоубийства // Век качества. 2021. № 1. С. 140–152. 144
9. Сирик М. С., Сирик С. Н. Отграничение доведения до самоубийства от убийства // Закон и жизнь. 2018. № 4. — URL: https://cyberleninka.ru/article/n/otgranichenie-dovedeniya-do-samoubiystva-ot-ubiystva (дата обращения: 5.11.2025)
10. Постоялко А. А. Актуальные вопросы разграничения доведения до самоубийства и смежных составов преступлений // Вестник Сибирского юридического института МВД России. 2022. № 2 (47). С. 162–166.
11. Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 № 63-ФЗ (ред. от 15.10.2025) // Собрание законодательства РФ, 17.06.1996, № 25, ст. 2954.