Spiritual and moral values in the context of the crisis of traditional ideological foundations become the subject of acute philosophical discourse. The article analyzes free thinking as a spiritual and moral position in the socio-philosophical theories of Russian anarchism in the second half of the 19th — early 20th century. The article examines the teachings of M. A. Bakunin, P. A. Kropotkin and L. N. Tolstoy from the point of view of their criticism of religious and state authorities as conditions for moral self-determination of the individual.

Keywords: free thinking, spiritual and moral values, secular spirituality, moral autonomy.

Во второй половине XIX — начале XX века в России складывается оригинальная традиция социально-философской мысли, которая стремилась к полному освобождению личности от религиозной догмы и государственного принуждения. В условиях идеологического контроля со стороны православной церкви и самодержавной власти свободомыслие приобретает форму не только интеллектуального протеста, но и становится особой духовно-нравственной позицией, направленной на утверждение автономии совести, разума и этического самоопределения. Для анализа выбраны М. А. Бакунин, П. А. Кропоткин и Л. Н. Толстой — ключевые фигуры отечественного анархического учения, чьи идеи не только определили его основные ветви (коллективистскую, гуманистическую и нравственно-религиозную), но и оказали значительное влияние на общественную мысль рубежа XIX-XX веков. Несмотря на то, что в их учениях отсутствует строгая теория свободомыслия, в их социально-философских концепциях чётко прослеживается целостное этическое видение, в котором отказ от насаждаемых постулатов становится актом духовного поиска. Цель данного исследования — выявить элементы свободомыслия в их учениях и показать, что оно выступает не как простой атеизм или политический радикализм, а как альтернативная форма духовно-нравственного сознания, способная формировать основы свободного и справедливого общества.

Среди ключевых представителей классического направления русского анархизма особое место занимает концепция Михаила Александровича Бакунина, которая не только закладывает основы анархизма как цельного мировоззрения, но и трансформирует его в целостную этическую концепцию, центром которой является отказ от всякой трансцедентной и институциональной власти как условие подлинного нравственного самоопределения личности. Хотя Бакунин не употреблял термин «свободомыслие», его учение фактически формирует его содержательные основы как условия восстановления подлинной человеческой сущности. В работе «Наука и народ» мыслитель писал: «До тех пор, пока существует вера в божество, пока государство имеет свою власть над людьми, разум наш будет «детским»» [1]. Другими словами можно сказать, что свобода мысли является предпосылкой морального совершеннолетия. Для Бакунина отказ от религиозных и государственных авторитетов есть необходимое условие нравственной автономии. Критикуя религию, Михаил Александрович не ограничивается антирелигиозной пропагандой, он пытается этически обосновать свою позицию. По его убеждению, вера в божество лишает человека способности к самоопределению, поскольку делает его зависимым от трансцедентного авторитета. Подлинная свобода, по Бакунину, возможна лишь тогда, когда человек освобождается как от религиозного, так и от государственного принуждения. Государство и церковь рассматриваются мыслителем как союзники подавления, ибо «всякая человеческая власть непосредственно вытекает из власти духовной» [2]. При этом свободомыслие у Михаила Александровича связано с наукой и просвещением. Философ видел в науке орудие для преодоления невежества, мешающего народным массам осознать свою солидарность. Следовательно, можно сделать вывод, что свободомыслие в учении Бакунина выступает как духовно-нравственная позиция, сочетающая радикальный отказ от трансцедентальных авторитетов с утверждением совести, разума и коллективной солидарности как основ новой морали.

Если у М. А. Бакунина свободомыслие выражено в форме радикального этического богоборчества и революционного бунта против всякой власти, то у его последователя и соратника П. А. Кропоткина оно приобретает более гуманистические и научно обоснованные черты. Кропоткин стремится не столько разрушить старый мир, сколько построить новую мораль на основе естественных законов природы и общества. В его концепции свободомыслие становится условием созидания светской духовности, основанной на разуме, взаимопомощи и добровольной солидарности. Как показывает А. Г. Кассиров, сквозь всё творческое наследие Кропоткина «красной линией проходит гуманистическая идея», направленная не на разобщение, а на сплочение людей во имя общих разумных целей [3]. Эта этика основана не на божественном откровении, а на естественных законах природы и общества. В качестве центрального тезиса своей концепции Петр Алексеевич выдвигает утверждение о том, что нравственность является продуктом социальной эволюции, уходящим корнями в биологический инстинкт взаимопомощи. Именно сотрудничество является не менее важным фактором выживания вида, как и конкуренция [4]. Данный инстинкт трансформируется в осознанную мораль, основанную на чувстве справедливости и равенства. Кропоткин также отвергает мораль, основанную на авторитарном поведении. По его убеждению, насаждение норм через угрозу наказания искажает подлинную суть нравственности. Только через свободное воспитание человек обретает своё истинное «я». В таком случае и необходимость наказания со временем отпадёт, поскольку каждый человек осознаёт себя взаимозависимой частью коллектива, органично включённой в него. Согласно Кропоткину, нравственность рождается не через служение абстрактным идеалам, а через служение общему благу. Подводя промежуточные итоги, можно сказать, что свободомыслие в учении Петра Алексеевича выступает как позитивная духовно-нравственная установка, в которой человек обретает свою подлинную сущность через конкретные практики, направленные на общую пользу.

У Льва Николаевича Толстого свободомыслие принимает форму личного экзистенциального опыта, в центре которого находится критика официальной религии и государства в качестве нравственного императива и духовного поиска. В отличие от Бакунина и Кропоткина, Толстой не формулировал социально-философскую концепцию анархизма, его устремления направлены на «внутреннее освобождение» от церковных догматов. Для Льва Николаевича истинной свободой является свобода совести, основанная на прямом постижении нравственного ядра учения Христа без посредничества церкви и государства. В работах «В чём моя вера» [5] и «Царство Божие внутри нас» [6] проводится четкое различие между подлинным учением Христа, основанном на любви и смирении, и институциональной религией, превратившейся в инструмент поддержания власти. Как писал Толстой, «учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему» [7]. Другими словами, Л. Н. Толстой выступает за отказ от слепого подчинения догмам и возвращение веры к личному нравственному опыту. Хотя Толстой разделял с анархистами критику государства как института насилия, его протест носил не политический, а внутренний характер. По его убеждению, христианская этика несовместима с любой формой власти. Следовательно, свободомыслие у Л. Н. Толстого выступает как нравственный индивидуализм, в котором человек обретает подлинную свободу не через внешний бунт, а через осознанное неповиновение злу. Толстой не отрицает духовность как таковую, но занимает альтернативную форму духовности, где высшей ценностью становится совесть, а высшей добродетелью — ненасилие.

Таким образом, у М. А. Бакунина, П. А. Кропоткина и Л. Н. Толстого свободомыслие выступает не как простой отказ от религии или политический протест, а как целостная духовно-нравственная позиция, направленная на восстановление подлинной человеческой сущности. Несмотря на различия в подходах — радикальный этический бунт у Бакунина, научно обоснованная светская мораль у Кропоткина и внутренний нравственный индивидуализм у Толстого — всех их объединяет утверждение автономии совести как высшей ценности и отказ от всякой формы принуждения, будь то церковного или государственного. Их опыт показывает, что духовные искания возможны и вне традиционных религиозных рамок, а мораль может основываться на разуме, солидарности и личной ответственности. В условиях современного плюрализма ценностей наследие русских мыслителей сохраняет свою актуальность как альтернативная модель духовно-нравственного сознания, способная внести вклад в формирование свободного, справедливого и гуманного общества.

Литература:

1. Бакунин, М. А. Наука и народ // Бакунин М. А. Философия. Социология. Политика. — М.: Правда, 1989.
2. Гнилицкая Татьяна Александровна Свобода как моральное содержание анархистской модели жизнеустройства в философии М. А. Бакунина // Гуманитарный вектор. Серия: Педагогика, психология. 2008. № 3. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/svoboda-kak-moralnoe-soderzhanie-anarhistskoy-modeli-zhizneustroystva-v-filosofii-m-a-bakunina (дата обращения: 28.10.2025).
3. Кассиров А. Г. Проблема морали в творческом наследии П. А. Кропоткина//Вестник МГТУ. 2008. № 4. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problema-morali-v-tvorcheskom-nasledii-p-a-kropotkina (дата обращения: 30.10.2025).
4. Кропоткин П. А. Взаимная помощь как фактор эволюции. — М., 2007
5. Толстой, Лев Николаевич (1828–1910). В чем моя вера?; [О веротерпимости] / = О веротерпимости / Гр. Л. Н. Толстой. — Москва: М. В. Клюкин, 1906. — 223 с.: 17.
6. Толстой, Лев Николаевич (1828–1910). Царство божие внутри нас; Моя жизнь (автобиография) и др. рассказы Л. Н. Толстого = Моя жизнь автобиография и другие рассказы Л. Н. Толстого. — Санкт-Петербург: Ясная Поляна, 1911. — 640 с.: 22.
7. https://www.omkara.ru/library/tolstoy0 (дата обращения: 02.11.2025)