Согласно Дугласу Норту, «институты — это правила и обеспечивающие их выполнение механизмы, а также нормы поведения, которые структурируют повторяющиеся взаимодействия между людьми». Хотя определений понятия института, зачастую сильно разнящихся между собой, предостаточно даже в рамках одной институционально-экономической теории (не говоря уже о социологии), мне кажется, что именно определение Норта удобно для рассмотрения теоретических посылов на более или менее абстрактных примерах, что я и собираюсь сделать ниже. А пример (или, лучше сказать, ситуация), на базе которого я хотел бы выстроить все рассуждения, связан с особенностями взаимодействия акторов (действующих субъектов) на регулируемом дорожном перекрестке.

Сразу надо оговориться, что этот пример я почерпнул у Норберта Элиаса, исследовавшего «процесс цивилизации» в своей одноименной работе. Он приводил в пример перекресток, объясняя генезис такого феномена, как самоконтроль, когда индивидам, вплетенным в сети взаимозависимости, уже не требуется внешних персонифицированных агентов слежения и принуждения. Соответственно в его примере, на перекрестке без регулировщика и с неработающими светофорами, отсутствует хаос и движение продолжается, так как водители и другие участники движения, будучи «оцивилизованными» в ходе цивилизационного процесса, сами контролируют свои аффекты и действия, осознавая высокую степень опасности необдуманного поведения.

Неудивительно, что именно отношения на перекрестке представляются мне наиболее подходящими в качестве объекта теоретизирования: здесь есть и правила, и механизмы слежения и контроля, и нормы, и взаимозависимые решения, и сопутствующие риски. В то же время ситуация обладает чертами идеально-абстрактной, что позволяет применить к ее анализу инструменты других теорий, в первую очередь элементы теории игр; так что выбор исследовательской ситуации не был случаен.

Возвращаясь к работам Д. Норта, а точнее к одной из его работ «Институты и экономический рост: историческое введение», стоит отметить, что нас (точно так же, как и автора) в первую очередь будут интересовать не институты сами по себе, а то, каким образом они влияют на принятие индивидами тех или иных решений. Сам Норт неоднократно подчеркивал, что одно только существование институтов не означает неизбежную эффективность их функционирования, а следовательно, одинаково удачных исходов в процессе развития государств или обществ. Но применительно к нашему случаю нас будет интересовать по большей части уже сложившаяся ситуация, где устойчивы институты, а не динамический процесс, связанный с их развитием. Процесс трансформации институтов я затрону вскользь, переходя к рассказу о феномене рационализации, идущим зачастую параллельно с развитием институтов.

Итак, развитие общества с широкой сетью коммуникации, а следовательно, с сопутствующим ростом взаимной зависимости индивидов, участвующих в интеракциях, неизбежно связано с установлением единых устойчивых систем правил, норм и механизма их соблюдения, то есть института. Отделение норм от правил призвано показать, что, помимо формальных предписаний, фактическое знание которых (или что-либо, удостоверяющее это знание) является допуском к легитимному взаимодействию, существуют и нормы, выработанные в самом процессе взаимодействия. Логично предположить, что нормы начинают действовать там, где заканчивают действовать правила, однако это не означает того, что нормы противоположны правилам или связаны с нарушением последних.

Перекресток является отличной иллюстрацией ситуации, где различные интересы акторов пересекаются и противоречие между ними должно разрешаться кем-то вроде третейского судьи, в роли которого и выступает институт. Ввиду того что пространства, на которых осуществляется взаимодействие, огромны, осложняется контроль за соблюдением установленных правил, особенно с учетом заинтересованности кого-либо из участников взаимодействия в оппортунистическом поведении. Именно об этом говорит и сам Д. Норт: «Механизм обеспечения соблюдения правил обычно бывает несовершенным по двум причинам: оценивание стоит слишком дорого и интересы агентов и принципалов не совпадают. Небесплатность оценивания влечет за собой необходимость сопоставления предельного выигрыша от усиления контроля или надзора с сопутствующим ему приростом издержек» [1, c. 73].

Однако, на мой взгляд, эффективный контроль и надзор не обязательно ведет к установлению положения, когда правила соблюдаются всеми в одинаковой степени: акцент должен быть сделан именно на случае совпадения/несовпадения интересов агентов и принципалов. Допустим, в нашем случае в качестве принципала выступает государство, старающееся путем установления правил дорожного движения снизить риски взаимодействия агентов и сопутствующие этому издержки, а в качестве агентов — водители, пересекающие перекресток с целью достичь определенной точки своего пути по возможности как можно быстрее. Агенты могут быть представлены как ограниченно рациональные: несмотря на то что самым быстрым способом будет передвижение без остановки, они стараются не проезжать на красный свет, ведь это может повлечь за собой бо́льшие издержки, чем конформное поведение. Экстремальным случаем, который нас интересует, будет случай, когда на светофоре зажигается желтый свет, дающий участникам движения альтернативу: остаться на месте либо продолжить движение.

Желтый свет интересен тем, что в пределе здесь сразу же работает ограниченная рациональность, а также тем, что это фактически пример неэффективного действия института, рождающего ситуации неопределенности из-за разных вариантов трактовки и интерпретации положения, хотя цель института как раз в том, чтобы эту неопределенность по возможности снизить.

В этом случае взаимодействие между агентами можно свести к классической дилемме заключенного, хотя и в несколько измененном виде. В самом деле, если в этой дилемме поведение допрашиваемых можно представить как [5]

то поведение водителей на перекрестке будет соответствовать следующей таблице[1]:

Как видно из вышеприведенной таблицы, наша ситуация отличается от классической тем, что в случае обоюдного «предательства» проигрыш будет максимальным. Таким образом, можно утверждать, что для нашей ситуации определяющими также будут склонности к риску каждого из агентов взаимодействия, а это классическая модель дилеммы заключенного упускает из виду. Как хорошо известно, модель этой дилеммы в долгосрочном периоде называется Tit for Tat (или «Зуб за зуб»), когда очевидным становится то, что первому участнику взаимодействия выгоднее начинать с конформного поведения, а следующим шагом — повторять шаг своего оппонента, действующего вторым.

Однако мне показалось более интересным применить эту долгосрочную модель для рассмотрения склонностей к риску, ведь институциональная экономика предполагает неизменность этого показателя у актора с течением времени, а это представляется не очень похожим на правду, хотя и удобным в рамках теории.

Можно предположить, что склонность к риску у человека непостоянна, однако такое ее рассмотрение без предоставления какой-либо альтернативной гипотезы вряд ли поможет теории. Поэтому я склонен считать, что склонность к риску у человека зависит от удачного или неудачного итога последнего рискованного поступка, причем неважно, своего или чужого. Если человек, вообще не склонный к риску, скорее предпочтет остаться на этой позиции, то рискующий может изменить свою склонность в зависимости от исхода предыдущего опыта, проведенного им самим или другим человеком. Таким образом, окончательно тезис можно сформулировать следующим образом: первоначально склонный к риску агент будет последовательно рисковать до тех пор, пока не столкнется с негативным итогом данного поступка, после чего изменит свою стратегию на конформную. Правда, в данном случае остается открытым вопрос о том, в течение какого периода времени после этого рискующий предпочтет не рисковать.

Возможно, Рональду Коузу, одному из родоначальников нового институционализма, было бы более интересно рассмотреть процесс появления контрактных отношений между участниками движения на нерегулируемом, стихийном перекрестке. Его бы в первую очередь интересовало, какие условия должны наступить для того, чтобы участникам движения выгоднее было бы заключить контракт, и возможна ли такая ситуация, что в результате этого одному из агентов выгоднее отказаться от деятельности в принципе. Однако я хотел бы продолжить рассмотрение перекрестка именно с момента установления института при условии его трансформации (развития) в дальнейшем. Очевидно, что одним из способов разрешения описанной выше дилеммы может служить вмешательство принципала, снижающего неопределенность, и подобный пример мы также можем наблюдать в реальной жизни. На многих перекрестках появились счетчики, показывающие время, оставшееся до смены одного сигнала на другой. Такая мера предотвращает аварии, случавшиеся ввиду неправильной оценки ситуации, и сводит случай к чистому схлестыванию рисков. Теперь каждый из агентов не только располагает симметричной информацией, но и осознает, что в случае оппортунистического поведения не сможет больше апеллировать к недостатку информации; следовательно, риски возросли многократно. Без сомнения, подобная мера весьма эффективна, поскольку сразу отсеивает людей со средними склонностями к риску, но свидетельствует ли она о поступательном развитии института? На мой взгляд, процесс можно описать скорее как «Два шага вперед, один назад» и использовать в качестве примера феномена рационализации общества. Рационализацию не стоит путать с рациональностью: первая зачастую вредит последней и представляет собой слепой однонаправленный процесс упрощения, примитивизации схем, процессов и алгоритмов. Аналогичным образом можно рассмотреть и счетчики на светофорах. Как известно, сигналы на светофоре переключаются через некоторые периоды времени благодаря счетчику, встроенному внутри, но скрытому от глаз. Иными словами, люди, создававшие светофор, стремились максимально упростить способ передачи информации, сведя ее к трем или двум сигналам, что и приводило до недавнего времени к ситуациям неопределенности, оппортунистического поведения, то есть фактически к авариям. В конце концов пришлось сделать шаг назад — открыть внутренний механизм светофора на всеобщее обозрение, что обеспечило более или менее спокойное движение.

Опять же возвращаясь к примеру Норберта Элиаса, верхним пределом рационализации можно, пожалуй, считать случай, когда водители даже при неработающем светофоре смогут ехать без аварий бесконечно. Понятно, что такая картина маловероятна, однако ее привлекательность иногда играет с технологическими обществами злую шутку. Об этом говорил и Карл Поланьи в своей работе «Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля и деньги», утверждая, что кажущийся нам естественным саморегулирующийся рынок насаждался самым неестественным, колонизаторским образом, что не могло не сказаться на печальном характере развития многих, в том числе и западных обществ и государств. Основной тезис, который приводит Поланьи, заключается в том, что экономические системы являются подсистемами более широких социальных систем. Тем самым Поланьи критикует позиции Гэри Беккера, считавшего, что даже социальное взаимодействие имеет экономическую природу. Возможно, вышеприведенный пример поможет ученым (в первую очередь экономистам) осознать опасности абстрактного, идеализированного представления об обществе, страдающего от того же феномена рационализации.

Литература:

1. Норт, Д. Институты и экономический рост: историческое введение / Д. Норт. — Текст : непосредственный // Thesis. — 1993. — № 2. — С. 69-91.
2. Поланьи, К. Саморегулирующийся рынок и фиктивные товары: труд, земля и деньги / К. Поланьи. — Текст : непосредственный // Thesis. — 1993. — № 2. — С. 10-17.
3. Ритцер, Д. Современные социологические теории / Д. Ритцер. — 5-е изд. — Санкт-Петербург : Питер, 2002. — 688 c. — Текст : непосредственный.
4. Радаев, В. В. Экономическая социология: курс лекций / В. В. Радаев. — Москва : Аспект Пресс, 2000. — 368 c. — Текст : непосредственный.
5. Prisoner's dilemma. — Текст : электронный // Wikipedia : [сайт]. — URL: https://en.wikipedia.org/wiki/Prisoner's_dilemma (дата обращения: 26.09.2025).

[1] Если выигрышем считать прибытие в пункт назначения быстрее конкурента.