Эта статья представляет собой актуализированное резюме недавно вышедшей книги [1] и публикаций на русском языке [2]. В странах Восточной Европы и Центральной Азии проблема алкоголя остается актуальной [3]. В Российской Федерации (РФ) проблему иногда преувеличивали с целью переложить на граждан ответственность за сравнительно низкую продолжительность жизни, особенно среди мужчин. Алкоголь часто фигурирует в литературе в контексте домашнего насилия. Не отрицая важности этой темы, нужно отметить, что пьяного дебошира нетрудно выявить. Социально защищенные насильники умеют уйти от ответа, обвинить жертву в клевете или заставить ее молчать. Пьянство — известный криминогенный фактор, но сосредоточение внимания на нетрезвых нарушителях отвлекало от организованной преступности и коррупции. Борьба с пьянством за рулем необходима, но когда на пьяных водителей возлагается основная ответственность за транспортный травматизм и целью объявляется нулевое содержание алкоголя в крови, то недостаточно внимания уделяется состоянию дорог, транспортных средств и другим причинам аварий [4]. Насилие, обусловленное алкоголем, чаще встречается в молодом и трудоспособном возрасте [5]. Многие зависимые от алкоголя лица старшего возраста знают свою максимально допустимую дозу и не нарушают общественный порядок.

Недавняя история

Начатая в 1985 году антиалкогольная кампания (ААК) поначалу была эффективной, однако в 1987 г. потребление стало нарастать; причем крепленые, сухие и игристые вина уступили место низкокачественной водке [6]. Связанная с алкоголем смертность снизилась во время ААК; вместе с тем, отмечался рост числа отравлений техническими жидкостями. Осуществлялась массовая продажа дешевой парфюмерии и суррогатов, например, средства для мытья окон в Красноярском крае в 1988 г. [7]. Массовое пьянство после ААК облегчило проведение экономических реформ. Известно, что пьяницы склонны к эмоциям вины и стыда, имеют низкую самооценку [8], поэтому ими легче управлять и манипулировать. Рабочие и интеллигенция не препятствовали приватизации государственных предприятий в связи с пьянством и участием в противозаконной деятельности: хищения на рабочих местах, использование оборудования в личных целях, на что до экономических реформ администрация часто закрывала глаза. После отмены государственной монополии на алкоголь страну наводнили напитки низкого качества, изготовленные на основе импортного или отечественного спирта из непищевого сырья: синтетического и гидролизного. Сообщалось, что в 1990-е годы оборот такого спирта достиг 60 %, в то время как смертность от отравлений алкоголем в РФ была в 65 раз выше среднеевропейских показателей [9]. В 1990-е годы спирт в большом количестве поставляли из Грузии и Украины. Автор наблюдал очередь автоцистерн на Военно-грузинской дороге. Этот спирт использовался для производства водки, пива и вина. Северная Осетия была известна как источник низкокачественного алкоголя в масштабах всей страны [10].

Напитки, продававшиеся в магазинах и киосках, вызывали отравления. Сообщалось о следующих количествах смертельных отравлений алкогольсодержащими жидкостями по годам: 1998–21800, 1999–24100, 2000–27200 [11]. При этом концентрация этанола в крови бывала невысокой. В 2006 г. массовое отравление с поражением печени и желтухой было вызвано, предположительно, дезинфицирующим средством Экстрасепт-1, продававшимся в водочных бутылках в разных регионах РФ. Помимо этанола, названная жидкость содержала диэтилфталат (около 0,45 мг/мл) и полигексаметиленгуанидин гидрохлорид (ПГМГ) — 0.344 мг/мл [12]. Сообщалось о 12611 отравлениях (в т. ч., 1189 смертельных) за период август-ноябрь 2006 г. [13,14]. При гистологическом исследовании описывали холестатический гепатит [14]. Однако ПГМГ не обладает значительной гепатотоксичностью и используется для дезинфекции бассейнов. Полулетальная доза (LD ₅₀ ) ПГМГ для крыс и кроликов составляет 500–800 мг/кг [12,15]. Экстраполируя на человека, это значит, что индивид весом 100 кг должен принять внутрь около 60 кг средства Экстрасепт-1, чтобы получить LD ₅₀ ПГМГ. Более того, животные погибали при явлениях поражения нервной системы, а не печени. Что касается диэтилфталата, то это вещество не обладает высокой токсичностью. Предполагалась роль хлорорганических соединений как причины отравлений [16]. Представляется вероятным, что в бутылках с водочными этикетками имелись примеси тетрахлорметана, дихлорэтана или других растворителей, используемых в химической чистке одежды [10,17]. Даже зависимые от алкоголя лица не станут пить названные жидкости, потому что они имеют характерный запах. Однако жидкость из купленной в магазине водочной бутылки могут выпить, не нюхая; подобные случаи известны. Низкокачественная, поддельная водка продавалась в магазинах, киосках и закусочных. Технический спирт добавляли в пиво и вино. Потребители узнавали вкус технического спирта, который издавна расхищался на предприятиях и в научных учреждениях [18]. Эти факты камуфлировали некоторые авторы, создавая впечатление, будто суррогаты намеренно покупали для питья: «Вспышка была вызвана употреблением антисептиков с хлоридными соединениями (chloride compounds) в связи с дефицитом другого непитьевого алкоголя» [16]. На самом деле, в 2006 г. местами отмечался дефицит водки в результате повышения акцизов и ужесточения правил торговли с закрытием ларьков и многих мелких магазинов [11]. Дефицит был восполнен суррогатами, продававшимися в водочных бутылках [13].

В 2013 г. сообщалось о 65–70 тыс. зарегистрированных в РФ случаев смертельных интоксикаций, из которых 50–60 % составляли отравления алкоголем и его суррогатами [19]. В 2016 г. сообщалось о 74 смертельных отравлениях в Иркутске. Согласно опубликованной информации, причиной послужил содержащий метиловый спирт концентрат для ванн «Боярышник» c содержанием спирта «не более 93 %» (флаконы по 250 мл) [20]. Непонятно, зачем в ванну добавлять 250 мл спирта. Себестоимость концентрированных растворов на единицу растворенного вещества сравнительно высока. Имеются подозрения, что отравление вызвала настойка боярышника — аптечный препарат, часто используемый не по назначению для питья [21]. Дезинформация могла иметь целью сокрытие факта использования метанола вместо медицинского спирта.

Муссирование темы «неучтенного» алкоголя перекладывает ответственность за отравления на потребителей, которые якобы намеренно пьют суррогаты и токсичный «некоммерческий» алкоголь [22]. Концепция неучтенного или некоммерческого алкоголя неприменима к РФ без комментария, что спирт из непищевого сырья, перенаправленный из промышленности или импортный, использовался для производства легально продаваемых напитков [17,18,23–25]. Не открыв бутылку, потребитель не может отличить подлинный напиток от поддельного. В 90-е годы признаками поддельной водки служили криво наклеенные этикетки и подвижные крышки (колпачки). Сегодня бутылки с подлинной и контрафактной продукцией, как правило, неразличимы [26]. После вышеупомянутых массовых отравлений отмечалась тенденция улучшения качества; однако водка и пиво иногда по-прежнему пахнут техническим спиртом. Использование непищевого этанола для производства напитков можно интерпретировать как сокрытие информации о фактах, создающих опасность для здоровья. Граждане вправе надеяться, что государственные органы обеспечат контроль качества, что под этикетку «Портвейн» не будут наливать подкрашенный раствор технического спирта с сахаром и ароматической добавкой [27], а в бутылку с этикеткой «Русская водка» — разбавленный этанол, привезенный в автоцистерне через Кавказские горы. Для контроля качества напитков и выявления примесей нужно использовать современные методы, такие как хроматография и спектрометрия.

Снижение частоты тяжелого запойного пьянства (heavy binge drinking) видно невооруженным глазом. По сравнению с ХХ веком, сегодня реже наблюдается тяжелое опьянение даже среди маргинальных лиц. В этой связи необходимо упомянуть сибирских бичей. В населенных пунктах и на времянках в тайге жили граждане без документов, именуемые бичами; они работали на подсочном промысле и других работах [7]. Злоупотребление алкоголем сопровождалось нарушениями техники безопасности [28]. Отношение общества к бичам не всегда было гуманным. Государство должно заботиться о них, как и вообще о бездомных гражданах, обеспечить ночлежными домами и общежитиями; им нужно помочь получить документы и жилье. Необходим контроль качества алкогольной продукции, изъятие продаваемых под видом водки и других напитков суррогатов и подделок.

По-видимому, основной причиной снижения потребления алкоголя является ответственный образ жизни в условиях рыночной экономики. В первую очередь это касается рабочих и интеллигенции. В результате экономических реформ 1990-х годов была утрачена уверенность в завтрашнем дне. Предприятия и научные учреждения закрывались или сокращали штаты. Наконец, иммиграция из малопьющих регионов способствовала уменьшению потребления алкоголя.

Антиалкогольная политика

Некоторые авторы преувеличивают эффективность антиалкогольных мер; их влияние на здоровье населения иногда обсуждается таким образом, как будто водка служит основным фактором, определяющим повышенный уровень смертности: «Относительно высокий уровень смертности в России связан с потреблением крепких спиртных напитков, главным образом водки» [29]; «Алкоголь является важнейшим фактором мужской смертности в промышленно развитых странах, причем огромное значение имеет крепость потребляемых алкогольных напитков» [30]. При этом остаются без внимания другие факторы: доступность и качество медицинской помощи, токсичность продаваемых напитков, преступления против алкоголиков и лиц с алкогольной деменцией. Заслуживают внимания также следующие цитаты: «Положительный эффект от мер по налогообложению алкоголя, по-видимому, значителен. Однако эффективность мер по ограничению доступности этилового спирта и суррогатов с очень высоким содержанием алкоголя оказалась значительно более высокой» и далее: «Эти меры значительно уменьшили доступность алкоголя» [29]. На самом деле, водка, пиво и другие напитки оставались доступными после ААК: продажа в супермаркетах, отсутствие очередей, время продажи дольше, а отношение средней зарплаты (пенсии) к цене на водку выше, чем до ААК [1]. В монографии [31] обсуждался «кризис медицины», причем отрицалось его существенное влияние на смертность. Однако аргументация неубедительна, например, стабильный уровень смертности от инсультов, несмотря на рост заболеваемости. Тенденция гипердиагностики кардио- и цереброваскулярных заболеваний в неясных случаях известна. Частота необоснованных диагнозов обратно пропорциональна качеству диагностики [32]. Снижение детской и материнской смертности после 1999 г., приводимое авторами как свидетельство повышения качества медицинской помощи [31], может отражать приоритеты в политике здравоохранения, но не имеет отношения к пьянству и алкоголизму.

Как отмечалось выше, употребление внутрь технических жидкостей и парфюмерии резко снизилось после ААК, так что их вклад в повышение смертности после 1990 г. не был значительным. Некачественные напитки, в т. ч. нелегально произведенные («гаражная водка»), продавались через магазины и закусочные [25]. Антиалкогольные меры были поверхностными по сравнению с таковыми советского времени. Цены на водку с учетом инфляции колебались умеренно. Доступность алкоголя реально не уменьшалась. Как и в советское время, некоторые ограничения способствовали приему более высоких доз: исчезновение пива в банках по 0,33 л, отсутствие водки в бутылках емкостью 150–200 мл. Вспомним, что прекращение продажи водки в бутылках по 250 мл после антиалкогольных мер 1972 г. привело к закреплению стереотипа «поллитра-на-троих», который появился после запрета розлива в магазинах и столовых в 1958–1960 гг. [33]. Для многих пожилых алкоголиков даже четвертинки слишком много, они предпочли бы купить после работы 150–200 мл водки, 1–2 бутылки пива и пойти домой. Вместо этого, в период 1972–1985 гг. распивали пол-литра на троих, затем иногда добавляли крепленым вином (водку продавали до 19.00). Потреблению в высоких дозах способствовали очереди, отстояв которые, покупали, а затем выпивали больше спиртного. Фактически, в 1985 г. многих лиц пожилого возраста и ветеранов заставили часами стоять в очередях и пить суррогаты.

Связанная с алкоголем заболеваемость и смертность

Стандартизированные по возрасту показатели смертности от сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) на 100 000 населения в 2021 году были следующими: Россия — 403, Китай — 290, США — 151, Германия — 142, Франция — 84, Япония — 76 [34]. Причины сравнительно высокой смертности от ССЗ и ее дальнейшего роста после 1990 г. очевидны для патологоанатомов. ССЗ часто диагностируют без достаточных оснований, как на аутопсии, так и среди умерших дома и не подвергшихся вскрытию. Если причина смерти неясна, одним из стандартных диагнозов служит «ишемическая болезнь сердца (ИБС) с сердечной недостаточностью» и другие подобные формулировки [32]. Кроме того, нерегулярное лечение артериальной гипертензии [35,36] и сахарного диабета способствует смертности от ССЗ. Неудивительно, что снижение качества посмертной диагностики и медицинской помощи в 1990-е годы совпало с ростом показателей смертности от ССЗ [37]. Многие больные не обращались за медицинской помощью при наличии симптомов [38]. Факт гипердиагностики подтверждается увеличением смертности от ССЗ, но не от инфаркта миокарда, доля которого в российской смертности невелика [39]. Диагноз инфаркта миокарда обычно основан на определенных клинических или морфологических критериях, тогда как ИБС с сердечной недостаточностью иногда используется посмертно без достаточных доказательств. Гипердиагностика ССЗ наблюдается одновременно с «отсутствием каких-либо существенных различий в уровне смертности от новообразований, в том числе связанных с алкоголем, в период 1984–1994 гг». [40], поскольку опухоли редко диагностируют бездоказательно. Характерно, что смертность от рака легких (для диагноза требуется рентген или вскрытие) у мужчин снизилась на 17 % за период 1998–2007 гг., в то время как смертность от рака молочной железы, который редко остается невыявленным, возросла [39].

Заслуживает комментария следующая цитата: «Изменения смертности в России за последние несколько десятилетий беспрецедентны для современных промышленно развитых стран в мирное время» [41]. Действительно, смертность быстро снизилась с началом ААК, а затем значительно возросла. Колебания были столь резкими, что возникли сомнения в достоверности статистических данных [40]. Снижение смертности после 1985 г. могло быть преувеличено с целью подчеркнуть успехи ААК, что было компенсировано завышением показателей после 1990 г. Некоторые авторы преувеличивали причинно-следственную связь между алкоголем и ССЗ, стремясь представить повышенную смертность как результат алкоголизации [42]. Эта тенденция сравнительно нова. Проведенное в 1970-х годах исследование показало, что частота ИБС у злоупотребляющих алкоголем мужчин ниже, чем в популяции [43]. Вероятно, это объяснялось не «пользой» алкоголизации, а содержащей мало холестерина и животных жиров диетой алкоголиков. Кроме того, тяжелое запойное пьянство обсуждалось как причина повышенной смертности в РФ. Не отрицая вреда от названного стиля потребления алкоголя, нужно отметить, что частота запойного пьянства с приемом больших доз уменьшается [44].

Сравнительно высокая смертность от инсультов [45] при низкой смертности от инфаркта миокарда также имеет объяснение: в отличие от миокарда, морфологическую картину инфаркта головного мозга легко имитировать во время вскрытия путем разрушения ткани мозга при невозможности (недоступность токсикологических проб) или нежелании искать подлинную причину смерти. Недостоверность диагностики инсультов косвенно подтверждается сообщением, что в 2002 году «смертность от инсульта среди российских мужчин в возрасте 45–54 лет была примерно в 10 раз выше, чем в Германии, Франции и Италии» [45]. В статье [45] имеется ссылка на международную статистику 2004 г., согласно которой зарегистрированная смертность от инсульта в РФ без учета пола и возраста была в 4–8 раз выше, чем во многих развитых странах [46].

Алкогольная кардиомиопатия в РФ диагностируется чаще, чем в других странах, иногда без достаточных оснований. Сообщалось, что зарегистрированная смертность от алкогольной кардиомиопатии в РФ в 100 с лишним раз выше, чем в США, Финляндии и Франции [9]. Диагноз кардиомиопатии широко использовался в случаях смерти потребителей алкоголя [42], тогда как истинная причина смерти иногда оставалась неизвестной. Клинически значимая кардиомиопатия обычно развивается после длительного злоупотребления, особенно у генетически предрасположенных лиц [47,48].

Имеется мнение, что умеренное потребление алкоголя не связано с риском ССЗ, а некоторые эпидемиологические исследования показывают, что риски ССЗ среди умеренных потребителей снижены [49]. Однако кардиопротективные эффекты малых доз не были подтверждены рядом исследований. В литературе имеются разногласия по поводу рисков умеренного потребления алкоголя. Этот вопрос выходит за рамки настоящей статьи. Теоретически, протективный эффект не исключен ввиду тысячелетней адаптации некоторых народов к алкоголю и побочным продуктам естественного брожения. Даже если кардиопротективный эффект существует, в пожилом возрасте он в значительной мере нейтрализуется токсическим действием этанола на печень, нервную систему, скелетные мышцы, иммунитет и др. Важно подчеркнуть, что новые методы производства этанола (синтетического и гидролизного) сопровождаются новыми побочными продуктами, адаптация к которым отсутствует. В экспериментах на животных этанол, полученный как синтетически, так и из целлюлозы, оказался более токсичным, чем алкоголь из пищевого сырья [23]. Отметим, что эксперименты могут переоценивать токсичность напитков, полученных по традиционным технологиям, поскольку у животных адаптация отсутствует.

Заслуживает упоминания концепция Ю. В. Разводовского, который оценивал уровень потребления алкоголя по заболеваемости алкогольными психозами [50]. Отметим, что частота психозов зависит не только от количества, но и от качества потребляемых напитков (состава примесей), а также от стиля потребления. Алкогольный психоз чаще развивается на фоне тяжелого запойного пьянства. Симптомы психоза обычно выявляют во время или вскоре после запоя в рамках абстинентного синдрома [51,52]. Подобно другим осложнениям, психозоподобные состояния могут быть вызваны не только этанолом, но и другими веществами, содержащимися в низкокачественных напитках и суррогатах. Например, метанол и четыреххлористый углерод могут вызывать галлюцинации [53–55]. Как известно, качество потребляемого алкоголя и состав примесей значительно менялись в РФ на протяжении последних десятилетий.

В заключение раздела подчеркнем тенденцию снижения связанной с алкоголем смертности. Согласно оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) и отечественных авторов, потребление алкоголя в РФ достигло максимума примерно в 2001 г., далее до 2010 г. отмечались колебания с тенденцией к уменьшению, после чего снижение продолжилось [56–59]. С 2005 по 2016 г. потребление в пересчете на чистый этанол уменьшилось с 18,7 до 11,7 литров на человека в год [59]. За период 2010–2019 гг. смертность населения РФ в результате токсического действия алкоголя сократилась примерно вдвое. В Сибирском федеральном округе за период 2011–2020 гг. этот показатель снизился в 3,3 раза; наиболее значительное уменьшение (более, чем в 6 раз) отмечено в Алтайском, Красноярском крае и Республике Тыва. Интересно, что смертность снижалась также в районах с временным увеличением потребления алкоголя [56,57], что можно объяснить улучшением качества потребляемых напитков и снижением частоты тяжелого запойного пьянства.

Жесткое обращение с лицами пожилого возраста

Муссирование алкогольной темы отвлекает от других причин относительно высокой смертности. В связи с этим необходимо уделять больше внимания гражданам с алкогольной зависимостью, их защите от мошенничества и насилия, от пренебрежительного отношения в центрах занятости и медицинских учреждениях, от моббинга на рабочих местах и по месту жительства. Известно, что лиц старшего возраста иногда подталкивают к увольнению или смене места жительства. Даже умеренное потребление алкоголя может служить для этого предлогом. Тема жестокого обращения с лицами старшего возраста (elder abuse) мало освещается в российской литературе [60]; она касается не только пьющих, хотя злоупотребление алкоголем встречается как среди насильников, так и среди жертв. С одной стороны, зависимые от алкоголя лица имеют реально меньше возможностей для защиты своих прав; с другой стороны, жестокое обращение может вызывать у жертвы стресс и депрессию, предрасполагая к употреблению алкоголя. Жестокое обращение с лицами пожилого возраста может принимать разные формы; оно часто остается нераспознанным. Жертвы жестокого обращения нередко имеют низкую самооценку, винят в происходящем самих себя и не хотят «предавать» своих родственников. Приближение смерти пожилого, в особенности, пьющего родственника бывает стратегией, проводимой в жизнь сознательно или подсознательно. Эта стратегия может включать вовлечение в пьянство, неоказание помощи, манипуляцию в направлении социальных рисков и аутоагрессии.

Отношение в поликлиниках, в особенности, к мужчинам среднего и пожилого возраста, иногда бывает пренебрежительным. Истинное или предполагаемое злоупотребление алкоголем может служить для этого предлогом. В связи с этим, а также ввиду высокой стоимости некоторых лекарств и маркетинга плацебо под видом средств доказательной медицины [61], хронические заболевания иногда остаются без лечения. С другой стороны, отмечалась гипертерапия алкоголиков, например, длительные капельные инфузии, которые иногда вели к заражению вирусным гепатитом. При туберкулезе и некоторых других заболеваниях без достаточных показаний использовались хирургические операции, эндоскопические и другие процедуры [1,62]. В 1994 году сообщалось, что около 60 % пациентов одного из фтизионаркологических стационаров совершили побег, причем около половины из них были возвращены принудительно [63]. Нужно упомянуть также о службе занятости, где отмечалось пренебрежительное отношение к безработным. Персонал домов для престарелых не всегда дружелюбен по отношению к проживающим. Некоторые пансионаты для пожилых оставляют разрешение покидать территорию или пить пиво на усмотрение платящих родственников, что представляет собой нарушение прав пожилого человека. В связи с этим автор вспоминает кафе на берегу Штарнбергского озера, где собирались жители близлежащего дома для престарелых, многие далеко за 80. Известно, что прием алкоголя противопоказан при ряде заболеваний и несовместим с некоторыми лекарствами. Это требует квалифицированной консультации, а не запретов.

Заключение

Большое значение имеет усиление мер профилактики алкогольной зависимости, в особенности, эффективная, адресованная преимущественно молодежи антиалкогольная пропаганда. Этот подход используется в наши дни: СМИ часто представляют лиц с алкогольной зависимостью в жалком виде. По-видимому, это способствовало тому, что молодежь пьет сегодня меньше и культурнее, чем в 1980-е годы. У данного подхода есть недостаток: криминальный элемент, в том числе, приезжий, начинает по своему усмотрению делить граждан на «крутых» и социально незащищенных, в числе которых оказываются многие пожилые потребители алкоголя.

Производительность труда растет, но безработица сохраняется; престижных мест работы на всех не хватает. Потребителей алкоголя старшего возраста можно считать добровольными аутсайдерами, которые уступают свои места более энергичным согражданам. По примеру некоторых стран, им можно дать возможность проводить время в пивных, а затем идти домой, при условии сохранения общественного порядка. Было бы правильным решением вернуть недорогие пивные советского времени, с одним лишь отличием: должно быть достаточно сидячих мест. Пожилым людям вредно подолгу стоять на ногах. То же самое касается рабочих после смены. По социальной карте можно делать скидку. В соответствии с принципами медицинской и общей этики, необходимо наладить помощь страдающим от алкоголизма и алкогольной деменции. Бездомным необходимо помочь получить документы, жилье и социальную помощь. К сожалению, трудно не согласиться с Д. А. Автономовым, что наших сограждан с алкогольной зависимостью можно «легально и без чувства вины отвергать, презирать, ненавидеть и преследовать» [64].

Литература:

1. Jargin S., Robertson S. Alcohol and Alcoholism in Russia: Recent History. Cambridge Scholars Publishing; 2025.
2. Яргин С. В. Антиалкогольные кампании: Cui bono? Молодой ученый. 2021;17(359):338–342.
3. Амирханова А. Ш., Устенова Г. О., Кизатова М. Ж. и др. Анализ воздействия на организм человека неблагоприятных факторов производства, окружающей среды и вредных привычек (курение и алкоголь). Вестник Казахского национального медицинского университета. 2020;(3):272–277.
4. Вишневский А. Г. Смертность от внешних причин в России с середины XX века. М.: Высшая школа экономики, 2017.
5. Хмара Н. В., Скугаревский О. А. Алкоголь, агрессия и исполнительские когниции, обзор литературы (сообщение № 2). Психиатрия и психофармакотерапия. 2020;22 (1):36–38.
6. Нужный В. П., Харченко В. И., Акопян А. С. Избыточное потребление алкоголя в России — весомый фактор риска болезней системы кровообращения и высокой смертности населения. Тер. архив 1998;70(10):57–64.
7. Яргин С. В. Об использовании стимуляторов смоловыделения на подсочке леса. Молодой ученый. 2017;(136):218–220.
8. Potter-Efron R. T., Carruth B. Shame, Guilt, and Alcoholism: Treatment Issues in Clinical Practice. New York: Haworth Press, 2002.
9. Говорин Н. В., Сахаров А. В. Алкогольная смертность. Томск: Иван Федоров, 2012.
10. Bailey A. L. Politics under the influence: vodka and public policy in Putin's Russia. London: Cornell University Press, 2018.
11. Пелипас В. Е., Мирошниченко Л. Д. Проблемы алкогольной политики. В кн.: Иванец Н. Н., Винникова М. А., ред. Алкоголизм. М.: МИА, 2011; 817–851.
12. Бонитенко Е. Ю. Клиника, диагностика, лечение, судебно-медицинская экспертиза отравлений алкоголем и его суррогатами. СПб.: ЭЛБИ, 2013.
13. Лужников Е. А. Медицинская токсикология. М.: Гэотар-Медиа, 2014.
14. Ostapenko Y. N., Brusin K. M., Zobnin Y. V., et al. Acute cholestatic liver injury caused by polyhexamethyleneguanidine hydrochloride admixed to ethyl alcohol. Clin. Toxicol. (Phila). 2011;49:471–477.
15. Kim H. R., Hwang G. W., Naganuma A., Chung K. H. Adverse health effects of humidifier disinfectants in Korea: lung toxicity of polyhexamethylene guanidine phosphate. J. Toxicol. Sci. 2016;41(6):711–717.
16. Khaltourina D., Korotayev A. Alcohol control policies and alcohol-related mortality in Russia: Reply to Razvodovsky and Nemtsov. Alcohol Alcohol. 2016;51(5):628–629.
17. Нужный В. П., Рожанец В. В., Савчук С. А. Токсикология. Химия и токсикология этилового спирта и напитков, изготовленных на его основе. М.: URSS, 2010.
18. Немцов А. В. Алкогольная история России: новейший период. М.: urss.ru, 2009.
19. Породенко В. А., Корхмазов В. Т. Алкоголь: яд или лекарство? Вестник судебной медицины. 2013;2(1):56–59.
20. Зобнин Ю. В., Выговский Е. Л., Дегтярева М. А. и др. Массовое отравление метиловым спиртом в Иркутске в декабре 2016 года. Сибирский медицинский журнал (Иркутск). 2017;150(3):29–36.
21. Monakhova Y. B., Kuballa T., Leitz J., Lachenmeier D. W. Determination of diethyl phthalate and polyhexamethylene guanidine in surrogate alcohol from Russia. Int. J. Anal. Chem. 2011;2011:704795.
22. Razvodovsky Y. E. Consumption of noncommercial alcohol among alcohol-dependent patients. Psychiatry J. 2013;2013:691050.
23. Нужный В. П. Токсикологическая характеристика этилового спирта, алкогольных напитков и содержащихся в них примесей. Вопр. наркологии. 1995;(3):65–74.
24. Савчук С. А., Нужный В. П., Рожанец В. В. Химия и токсикология этилового спирта и напитков, изготовленных на его основе: хроматографический анализ спиртных напитков. М.: urss.ru, 2016.
25. Урумбаева Р. Н. Оценка влияния различных факторов на масштабы нелегалного рынка алкоголя в Россииской Федерации. Производство спирта и ликероводочных изделий. 2009;(3):4–5.
26. Neufeld M., Lachenmeier D. W., Walch S. G., Rehm J. The internet trade of counterfeit spirits in Russia — an emerging problem undermining alcohol, public health and youth protection policies? F1000Research. 2017;6:520.
27. Яргин С. В. Почему исчезли крепленые вина. Виноделие и виноградарство. 2014;(3):19.
28. Яргин С. В. Зависимые от алкоголя граждане старшего возраста: безопасность под угрозой. Охрана труда и техника безопасности в сельском хозяйстве 2025;(6):5–17.
29. Khaltourina D., Korotayev A. Effects of specific alcohol control policy measures on alcohol-related mortality in Russia from 1998 to 2013. Alcohol Alcohol. 2015;50(5):588–601.
30. Коротаев А. В., Халтурина Д. А. Алкоголизм, наркомания и демографический кризис в России и мире. Россия и современный мир. 2005;1(46):77–90.
31. Халтурина Д. А., Коротаев А. В. Русский крест: факторы, механизмы и пути преодоления демографического кризиса в России. М.: Либроком, 2012.
32. Jargin S. V. Cardiovascular mortality in Russia: a comment. Cardiovasc. Diagn. Ther. 2017;7(6):E13-E14.
33. Тимофеев М. Ю. Где, что и как можно выпить «в советском стиле»: семиосфера псевдосоветского общепита в России. В кн.: Алкоголь в России. Mатериалы 3-й Междунар. конф. (Иваново, 26–27 октября 2012). Иваново: Филиал РГГУ, 2012; 19–25.
34. World Population Review. Heart Disease Rates by Country 2025. Heart disease age-standardized death rates per 100,000, 2021 https://worldpopulationreview.com/country-rankings/heart-disease-rates-by-country
35. Roberts B., Stickley A., Balabanova D., McKee M. Irregular treatment of hypertension in the former Soviet Union. J. Epidemiol. Community Health. 2012;66(6):482–488.
36. Roberts B., Stickley A., Balabanova D., et al. The persistence of irregular treatment of hypertension in the former Soviet Union. J. Epidemiol. Community Health. 2012;66:1079–1082.
37. Zatonski W. A., Bhala N. Changing trends of diseases in Eastern Europe: closing the gap. Public Health. 2012;126(3):248–252.
38. Каткова И. П., Локосов В. В., Рыбальченко С. И. Проблемы сокращения бремени преждевременной смертности в России: упущенные возможности и перспективы снижения. М.: АНО ИНОЭ, 2018.
39. Давыдов М. И., Заридзе Д. Г., Лазарев А. Ф. и др. Анализ причин смертности населения России. Вестник РАМН. 2007;(7):17–27.
40. Leon D. A., Chenet L., Shkolnikov V. M., et al. Huge variation in Russian mortality rates 1984–94: artefact, alcohol, or what? Lancet. 1997;350:383–388.
41. Kharlamov A. N. Cardiovascular burden and percutaneous interventions in Russian Federation: systematic epidemiological update. Cardiovasc. Diagn. Ther. 2017;7:60–84.
42. Пауков В. С., Ерохин Ю. А. Патологическая анатомия пьянства и алкоголизма. Архив патол. 2004;66(4):3–9.
43. Копыт Н. Я., Гуджабидзе В. В. Влияние злоупотребления алкоголем на некоторые показатели здоровья населения. Здравоохранение РФ. 1977;(6):25–28.
44. Radaev V. Impact of a new alcohol policy on homemade alcohol consumption and sales in Russia. Alcohol Alcohol. 2015;50:365–372.
45. Razvodovsky Y. E. Fraction of stroke mortality attributable to alcohol consumption in Russia. Adicciones. 2014;26(2):126–133.
46. Kim A. S., Johnston S. C. Global variation in the relative burden of stroke and ischemic heart disease. Circulation. 2011;124(3):314–323.
47. Djoussé L., Gaziano J. M. Alcohol consumption and heart failure: a systematic review. Curr. Atheroscler. Rep. 2008;10(2):117–120.
48. Statescu C., Clement A., Serban I. L., Sascau R. Consensus and controversy in the debate over the biphasic impact of alcohol consumption on the cardiovascular system. Nutrients. 2021;13(4):1076.
49. National Academies of Sciences, Engineering, and Medicine; Health and Medicine Division; Food and Nutrition Board; Committee on Review of Evidence on Alcohol and Health. Review of Evidence on Alcohol and Health. Stone KB, Calonge BN, eds. Washington (DC): National Academies Press (US); 2025.
50. Razvodovsky Y. E. The effect of beverage type on alcoholic psychoses rate in Russia. Alcohol Alcohol. 2015;50:200–295.
51. Skryabin V.Y, Martinotti G., Franck J., Zastrozhin M. S. Acute Alcoholic Hallucinosis: A Review. Psychopathology. 2023;56:383–390.
52. Stankewicz H. A., Richards J. R., Salen P. Alcohol Related Psychosis. In: StatPearls. Treasure Island (FL): StatPearls Publishing, 2024.
53. Souder L. R. Psychosis following ingestion of methyl alcohol. Delaware State Medical Journal. 1952;24:203–204.
54. Auersperg A., Cid-Araneda A. Threatening delirium and persecution mania. Distinction between methyl alcohol and schizophrenic hallucinations. Nervenarzt. 1970;41:209–214.
55. Todd J. “Sniffing” and addiction. British Medical Journal. 1968;4:255–256.
56. Сабаев А. В. Смертность населения Российской Федерации в результате токсического действия алкоголя за 2010–2019 гг. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2021;29(6):1574–1577.
57. Сабаев А. В., Пасечник О. А. Анализ динамики показателя смертности населения Сибирского федерального округа в результате токсического действия алкоголя за 2011–2020 гг. Проблемы социальной гигиены, здравоохранения и истории медицины. 2024;32(2):203–207.
58. Global Information System on Alcohol and Health. GISAH, 2021.
59. World Health Organization (2018) Global Status Report on Alcohol and Health. Geneva: WHO, 2018.
60. Пучков П. В. Жестокое обращение по отношению к геронтологической группе населения. Саратов: РИЦ СГТУ, 2006.
61. Jargin S. V. Scientific papers and patents on substances with unproven effects. Part 2. Recent Pat. Drug Deliv. Formul. 2019;13(3):160–173.
62. Jargin S. V. Alcohol and alcoholism in Russia: an update. J. Addiction Prevention. 2024;12(1):1.
63. Рудой Н.М, Джохадзе В. А., Чубаков Т. И., Стадникова А. В. Состояние и перспективы стационарного лечения больных туберкулезом, злоупотребляющих алкоголем. Пробл. туберкулеза. 1994;(4):8–10.
64. Автономов Д. А. Вклад А. Р. Довженко в мифологизацию отечественной наркологии. Предпосылки, практика, анализ и последствия. Наркология. 2014;(10):94–102.