Настоящая статья посвящена рассмотрению одного из аспектов особо актуальной в настоящее время проблемы влияния санкций на международный коммерческий арбитраж с участием российских лиц, а именно — процессуальным механизмам, предусмотренным Законом Лугового. Автором разбираются причины принятия Закона Лугового, его содержание, отношение к нему в научном сообществе, анализируется практика его применения российскими судами.

Ключевые слова : международный коммерческий арбитраж, санкции, Закон Лугового, исключительная компетенция, антиисковой запрет.

Вопрос взаимосвязи санкций и международного коммерческого арбитража стал особенно актуален в последние несколько лет в связи с применением США, ЕС и иными юрисдикциями ограничительных мер в отношении РФ и российских лиц. Ограничительные меры, введенные после 2022 года, значительно снизили доступность международного арбитража для российских лиц. В текущих условиях сложности возникают на каждом этапе арбитражного разбирательства, от организации до признания и приведение в исполнение решений.

Одним из основных способов противодействия санкциям для российских лиц является использование процессуальных механизмов, предусмотренных так называемым Законом Лугового [1]. Данный закон дополнил Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — «АПК РФ») статьями 248.1 и 248.2, которые распространили исключительную компетенцию российских государственных судов на определенные виды споров и стороны, затронутые ограничительными мерами. Согласно пояснительной записке новые статьи были приняты в качестве ответной меры на санкции, введенные против российских юридических и физических лиц к 2020 году рядом государств, с целью установления гарантий обеспечения прав и законных интересов подсанкционных лиц [2].

Ст. 248.1 АПК РФ устанавливает исключительную компетенцию арбитражных судов в Российской Федерации в отношении двух категорий споров:

— по спорам с участием лиц, в отношении которых применяются меры ограничительного характера иностранным государством, государственным объединением и (или) союзом и (или) государственным (межгосударственным) учреждением иностранного государства или государственного объединения и (или) союза;

— по спорам одного российского или иностранного лица с другим российским или иностранным лицом, если основанием для таких споров являются ограничительные меры, введенные иностранным государством, государственным объединением и (или) союзом и (или) государственным (межгосударственным) учреждением иностранного государства или государственного объединения и (или) союза в отношении граждан Российской Федерации и российских юридических лиц.

Статья предусматривает возможность обращения за разрешением спора в арбитражный суд субъекта Российской Федерации по месту своего нахождения или месту жительства. Данный вариант возможен при соблюдении следующих условий: в производстве иностранного суда или международного коммерческого арбитража, находящихся за пределами территории Российской Федерации, отсутствует спор между теми же лицами, о том же предмете и по тем же основаниям; между сторонами отсутствует соглашение сторон, которым рассмотрение споров с их участием отнесено к компетенции иностранных судов, международных коммерческих арбитражей, находящихся за пределами территории Российской Федерации.

Требование об отсутствии между сторонами арбитражного соглашения фактически нивелировано ч. 4 ст. 248.1 АПК РФ, которая предусматривает, что наличие соглашения не препятствует исключительной компетенции российских судов в случае, если такое соглашение неисполнимо по причине применения в отношении одного из лиц, участвующих в споре, мер ограничительного характера, создающих такому лицу препятствия в доступе к правосудию.

Другой возможный вариант действий — обращение в порядке ст. 248.2 АПК РФ, с заявлением о запрете инициировать или продолжать разбирательство в иностранном суде, международном коммерческом арбитраже, находящихся за пределами территории Российской Федерации. Так, лицо, в отношении которого инициировано разбирательство по спорам с участием подсанкционных лиц и спорам, основанием которых являются санкции, или при наличии доказательств того, что такое разбирательство будет инициировано, вправе обратиться с заявлением о запрете инициировать или продолжать такое разбирательство в иностранном суде, международном коммерческом арбитраже, находящихся за пределами территории Российской Федерации. Компетентным в этом случае будет являться российский государственный арбитражный суд по месту нахождения или месту жительства заявителя.

Дополнительно ч. 10 ст. 248.2 АПК РФ предусматривает возможность присуждения денежной суммы, подлежащей взысканию с лица, в отношении которого вынесен запрет инициировать или продолжать разбирательство, на случай неисполнения им судебного акта. Размер штрафа ограничен размером исковых требований, предъявленных в иностранном суде, иностранном арбитражном трибунале и понесенных стороной спора судебных издержек.

Институт «антиискового запрета» (anti-suit injunction) заимствован из английского права. Английские суды используют этот инструмент в крайних случаях, адресуют запрет исключительно стороне, в отношении которой английский суд обладает юрисдикцией in personam , а не иностранному арбитражному институту. При вынесении запрета суды учитывают совокупность факторов: наличие согласованного сторонами органа для разрешения спора, несправедливость действия стороны, необходимость защиты английского публичного порядка, стадию разбирательства и иные. Подход российского законодательства и судебной практики, однако, кардинально отличается от условий применения антиискового запрета в английском праве. Норма АПК РФ устанавливает факультативность доказывания препятствий в доступе к правосудию, не требует доказать недобросовестный или обременительный характер параллельного производства, а суды распространяют свою юрисдикцию на иностранную сторону разбирательства без учета личного закона [3, с. 122–125].

Новеллы были неоднозначно восприняты российском научным сообществом. Так, В. В. Хвалей еще на этапе рассмотрения законопроекта отмечал, что принятие Закона Лугового увеличит для иностранных компаний риски ведения бизнеса в России, что негативно скажется на инвестиционной привлекательности страны и на привлекательности ведения бизнеса с российскими лицами [4]. С. В. Гландин, комментируя Закон Лугового, указал: «Политика победила право. Российский законодатель экстерриториально распространил юрисдикцию арбитражных судов на нерезидентов вопреки их личному закону. Это приведёт к конкуренции юрисдикций и появлению двух судебных актов по спору между теми же лицами по одному предмету и основаниям» [5]. Б. Р. Карабельников среди наиболее значимых недостатков Закона Лугового отмечает, что отсутствие необходимости доказывать наличие реальных препятствий в доступе к правосудию создает почву для злоупотреблений и нарушения процессуальных обязательств перед иностранными контрагентами, а также утверждает, что введение Закона Лугового может повлечь ответные меры, вплоть до лишения российских лиц доступа к иностранному правосудию [6, с. 110, 121]. А. Мальцев также обращает внимание на расплывчатость формулировки «меры ограничительного характера, создающие препятствия в доступе к правосудию» и указывает, что само по себе применение судом иностранного государства или арбитражным трибуналом санкционных норм не может и не должно быть основанием неисполнимости юрисдикционной или арбитражной оговорки [7]. Ю. В. Тай и С. Л. Будылин подчеркивают, что принятие Закона Лугового создает противоречия в регулировании процессуальных отношений [8, с. 111].

Диаметрально противоположную позицию занимает А. И. Щукин, указывающий, что ст. 248.1 и 248.2 были введены в АПК РФ в целях обеспечения гарантии доступа к правосудию для российских лиц, и подчеркивающий, что принятие Закона Лугового соответствует мировым стандартам и способствует защите национальной экономики [9, с. 148–149]. М. Л. Гальперин полагает, что ограничение компетенции российских судов случаями отсутствия исполнимого пророгационного или арбитражного соглашения сторон «автоматически выводит из-под действия ст. 248.1 АПК РФ львиную долю споров из международных контрактов, почти в 100 % случаев содержащих арбитражную или пророгационную оговорку» [10, с. 78]. Однако, нельзя не отметить, что подход российских судов свидетельствует о том, что на практике наличие арбитражного соглашения зачастую не имеет значения.

Подавая заявление о запрете инициировать или продолжать разбирательство в международном коммерческом арбитраже, находящемся за пределами территории Российской Федерации, заявители обычно используют следующие блоки аргументов:

— санкции препятствуют осуществлению надлежащей правовой защиты в международном арбитраже, так как: отсутствует возможность привлечения квалифицированных юристов, отсутствует возможность участия в заседаниях, а также возможность уплаты арбитражных и иных сборов по причине запрета на заключение сделок с российскими компаниями, находящимися под санкциями, замораживания активов и запрета банковских переводов через международную систему SWIFT;

— беспристрастность и гарантии справедливого разбирательства в международном арбитраже отсутствуют ввиду имплементации многочисленных санкций и проведения политики, направленной на дискредитацию российских компаний [12].

Ключевым для толкования российскими судами ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ стало дело по заявлению Уральского завода транспортного машиностроения» («Уралтрансмаш») о запрете акционерному обществу «Рельсовые транспортные средства ПЕСА Быдгощ» («РТС ПЕСА Быдгощ») продолжать разбирательство в Арбитражном институте Торговой палаты города Стокгольма (SCC). Судебная коллегия по экономическим спорам ВС РФ сформулировала позицию, которая впоследствии стала активно применяться нижестоящими судами при рассмотрении аналогичных дел: «... из системного толкования приведенных правовых норм и с учетом целей законодательного регулирования следует, что сам по себе факт введения в отношении российского лица, участвующего в споре в международном коммерческом арбитраже, находящемся за пределами территории Российской Федерации, мер ограничительного характера, предполагается достаточным для вывода об ограничении доступа такого лица к правосудию». Суд сделал вывод о том, что не требуется доказывать связь между введением санкций и появлением препятствий в доступе к правосудию, а перевод спора под юрисдикцию российских судов может осуществляться в заявительном порядке. Кроме того, судебная коллегия отметила, что принятие ограничительных мер поражает российских лиц в правах как минимум репутационно, что заведомо ставит их в неравное положение с остальными участниками разбирательства. По мнению суда, в таких условиях возможность справедливого и беспристрастного судебного разбирательства в государстве, которое ввело санкции, вызывает сомнения [13].

Подобный подход получил дальнейшее развитие в споре между АО «НС Банк» и ПАО «Лукойл», в котором ПАО «Лукойл» ходатайствовало об оставлении искового заявления АО «НС БАНК» без рассмотрения на основании того, что в проспекте облигаций содержится арбитражная оговорка, в соответствии с которой все споры подлежат рассмотрению Лондонским международным арбитражным судом (LCIA). Хотя ВС РФ и отметил, что при возникновении спора о наличии компетенции российского суда следует установить, имеются ли препятствия в доступе к правосудию, в итоге логика соответствовала решению, рассмотренному выше. Так, судебная коллегия указала, что если причиной возникновения спора стало введение ограничительных мер со стороны государства, в котором должно осуществляться его рассмотрение, то арбитры (судьи) автоматически не могут считаться беспристрастными и независимыми. Помимо этого, наличие барьеров для доступа к правосудию демонстрирует не только полная невозможность защиты прав, но и обстоятельства, которые усложняют процедуру рассмотрения спора, например, трудности с оплатой арбитражного сбора, отсутствие финансовых или практических возможностей привлечения иностранного представителя, ограничение личного присутствия на слушаниях. Следовательно, любые условия, которые несоразмерно увеличивают финансовые, временные, репутационные и иные затраты для инициирования, продолжения или завершения разбирательства, свидетельствуют о нарушении права на судебную защиту [14].

Зачастую можно сделать вывод о том, что нижестоящие суды осуществляют более тщательный анализ наличия реальных препятствий доступа к правосудию, не ограничиваясь формальным установлением факта введения в отношении стороны ограничительных мер. Так, например, Арбитражный суд города Москвы в решении от 18.08.2022 по делу № А40–50169/2022, которым АО «БМ-Банк» было отказано в удовлетворении заявления о запрете АО «Риццани де Эккер» С. П. А. (Италия) продолжать разбирательство в Международном арбитражном суде при Международной торговой палате (ICC), проанализировал каждый из приведенных истцом аргументов о том, что введение в отношении него международных санкций препятствует осуществлению надлежащей правовой защиты в международном коммерческом арбитраже:

— В отношении невозможности привлечения квалифицированных международных юристов в связи с прямым запретом на заключение сделок с российскими компаниями, находящимися под санкциями ЕС, США или Великобритании, суд указал, что запрет на привлечение иностранных фирм для оказания юридических услуг, касающихся права на судебную защиту, не входит в введенные ЕС и США санкции в отношении российских организаций и граждан;

— В отношении невозможности оплаты арбитражных и иных сборов по причине запрета банковских переводов через международную систему SWIFT, суд указал, что сам по себе факт отключения банка от системы SWIFT не запрещает осуществлять платежи иным образом, в том числе через счета иных банков, кроме того, существует возможность запросить официальное разрешение финансового регулятора на осуществление или получение платежей от сторон, в отношении которых введены санкции, даже если ее активы заморожены;

— В отношении невозможности участия в заседаниях ввиду запрета на воздушное сообщение со странами, входящими в состав ЕС, суд указал, что современный подход к арбитражу предусматривает различные варианты проведения разбирательства, в том числе, телефонные конференции, письменную форму.

По вопросу гарантий справедливости и беспристрастности судебного разбирательства суд отметил наличие у ICC аккредитации Минюста России в качестве постоянно действующего арбитражного учреждения в порядке установленном ст. 44 Федерального закона от 29.12.2015 № 382-ФЗ «Об арбитраже (третейском разбирательстве) в Российской Федерации»; публикацию международным арбитражем специализированного положения, посвященного санкциям, в котором декларируется равное отношение к сторонам разбирательства; порядок формирования состава арбитража, факт подписания каждым из арбитров заявления о своей беспристрастности и независимости и факт выбора двух из трех арбитров истцом. Кроме того, судом был учтено, что особенностью ICC является то, что разбирательство не имеет привязки к определенному государству.

Суд подчеркнул, что при наличии доказательств соблюдения международным арбитражем гарантий справедливости и беспристрастности разбирательства, применение ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ нарушает основополагающий принцип справедливости судебного разбирательства и равенства сторон, поскольку ставит вторую сторону в заведомо невыгодное положение. Для обеспечения баланса противоположная сторона должна иметь возможность доказать, что само по себе применение ограничительных мер не препятствует получению надлежащей судебной защиты и не влечет нарушение международным арбитражем гарантий справедливости и беспристрастности разбирательства [15]. Впоследствии данное определение было отменено постановлением Арбитражного суда Московского округа [16].

В деле № А40–214726/2023, рассмотренном ранее, суды первой, апелляционной и кассационной инстанций также оставили исковое заявление без рассмотрения на основании того, что истцом не были представлены доказательства, свидетельствующие о невозможности подачи иска в LCIA, которому Управлением по применению финансовых санкций Казначейства Великобритании выдана генеральная лицензия INT/2022/1552576, позволяющая принимать платежи от резидентов РФ [17]. Тем не менее, как было указано, вышестоящая инстанция отменила эти акты и направила дело в Арбитражный суд города Москвы для рассмотрения по существу.

Согласно статистике, собранной С. Султановым и А. Рябовой за период с 09.12.2021 года до 01.09.2024 года из 480 дел, предметом которых являлось применение Закона Лугового, суд проанализировал реальный доступ к правосудию лишь в 1 % дел. В 392 делах статьи 248.1 и 248.2 АПК РФ были применены судом в административном (заявительном) порядке без анализа фактических обстоятельств дела, а в 109 делах суды применили статьи, несмотря на то, что непосредственно в отношении заявителя отсутствовали санкции [18].

Судебные решения, сохраняющие действие арбитражной оговорки, встречаются в практике гораздо реже. Так, суд в деле по спору между ООО «Европейские Биологические Технологии» и Компанией «Cabinplant A/S» не принял к производству исковое заявление ООО «Европейские Биологические Технологии», сославшись на то, что истцом не доказано наличие обстоятельств, указанных в статье 248.1 АПК РФ. Утверждение о невозможности внесения платы за рассмотрение спора в SCC не было подтверждено надлежащими доказательствами, а позиция истца опиралась исключительно на предположения о предвзятости арбитров в отношении истца [19].

Тринадцатый арбитражный апелляционный суд оставил без изменения определение Арбитражного суда города Санкт-Петербурга и Ленинградской области, которым было оставлено без рассмотрения исковое заявление ООО «Стимул» к ООО «Сонджер». Права требования были приобретены истцом на основании договора уступки права требования № 2–2024 от 09.09.2024 с первоначальным кредитором — немецкой компанией xChange Solutions GmbH. Суд отклонил ссылку истца на положения ст. 248.1 АПК РФ, указав, что, истец, заключая договор цессии, был уведомлен о наличии арбитражной оговорки, ни истец, ни ответчик не находятся под санкциями иностранных государств, равно не введены санкции и в отношении предмета спора. В отсутствие таких обстоятельств наличие препятствий в доступе к правосудию не доказано [20].

Отдельно можно отметить, что до недавнего времени в судебной практике превалировал подход, согласно которому положения ст. 248.1 АПК РФ направлены на обеспечение прав и интересов российских и связанных с ними лиц и подлежат применению лишь по заявлению таких лиц [21]. Тем не менее, существуют и решения, основанные на иной логике: суды принимают к рассмотрению исковые заявления иностранных лиц, опирающихся на ст. 248.1 АПК РФ [22]. Так, Двенадцатый арбитражный апелляционный суд рассмотрел исковое заявление китайской компании, проигнорировав доводы российского лица о наличии согласованной арбитражной оговорки, предусматривающей разрешение споров в LCIA [23].

Таким образом, в российской судебной практике применение ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ является скорее заявительной процедурой, а не состязательным процессом. Суды фактически освободили подсанкционных лиц от бремени доказывания ограничения доступа к правосудию, приравняв введение ограничительных мер к неисполнимости юрисдикционного соглашения. На наш взгляд, сложившаяся практика применения ст. 248.1 и 248.2 АПК РФ является произвольной и нарушает баланс интересов сторон. Российскому законодателю и правоприменителю необходимо установить пределы применения вышеуказанных статей АПК РФ и определить круг ситуаций, в которых вмешательство в компетенцию иностранного арбитража является недопустимым. В настоящий момент высок риск возникновения параллельных разбирательств, что в свою очередь может привести к вынесению конкурирующих арбитражных решений. Наличие у каждой из сторон противоположных решений неизбежно повлечет сложности с признанием и приведением их в исполнение. В перспективе подобный подход может снизить привлекательность российских контрагентов и ограничить возможности российских лиц заключать международные контракты. Полагаем, что суды должны применять данные положения законодательства с осторожностью, чтобы сохранить доверие к международному коммерческому арбитражу.

Литература:

1. Федеральный закон от 08.06.2020 № 171-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации в целях защиты прав физических и юридических лиц в связи с мерами ограничительного характера, введенными иностранным государством, государственным объединением и (или) союзом и (или) государственным (межгосударственным) учреждением иностранного государства или государственного объединения и (или) союза» // СПС КонсультантПлюс
2. Законопроект № 754380–7. [Электронный ресурс]. URL: https://sozd.duma.gov.ru/bill/754380–7. (Дата обращения: 22.06.2025)
3. Доев А. М., Старцев В. А. Российский опыт рецепции института антиискового запрета в сравнении с англо-американским и континентальным правом. Коммерческий арбитраж № 1(8). 2022. С. 117–125.
4. Хвалей В. В. В поисках нейтрального суда для санкционных споров. [Электронный ресурс]. URL: https://zakon.ru/blog/2019/10/08/v_poiskah_nejtralnogo_suda_dlya_sankcionnyh_sporov. (Дата обращения: 22.06.2025)
5. Гландин С. В. Антиисковой запрет, или мина замедленного действия для бизнеса // Как протекционизм по «закону Лугового» победил право. [Электронный ресурс]. URL: https://zakon.ru/blog/2020/06/08/antiiskovoj_zapret_ili_mina_zamedlennogo_dejstviya_dlya_biznesa__kak_protekcionizm_po_zakonu_lugovog/. (Дата обращения: 22.03.2025)
6. Карабельников Б. Р. Российское правосудие защитит обиженных россиян // Закон. 2020. № 7. С. 109–121.
7. Мальцев А. Железной рукой заставим Родину любить! [Электронный ресурс]. URL: https://zakon.ru/blog/2020/5/26/zheleznoj_rukoj_zastavim_rodinu_lyubit. (Дата обращения: 22.06.2025)
8. Тай Ю. В., Будылин С. Л. Длинная рука деликтного права. Компетенция судов США в диффамационных исках против иностранных ответчиков // Вестник гражданского процесса. 2021. № 4. С. 87–111.
9. Щукин А. И. Совершенствование российского судопроизводства в условиях экономических санкций: исключительная компетенция и получение экзекватуры (часть 1) // Закон. 2021. № 1. С. 125–148
10. Щукин А. И. Совершенствование российского судопроизводства в условиях экономических санкций: неисполнимость юрисдикционного соглашения и антиисковый запрет (часть 2) // Закон. 2021. № 2. С. 131– 149
11. Гальперин М. Л. Битва юрисдикций: есть ли процессуальное оружие у российских судов? Комментарий к изменениям, внесенным в АПК РФ Федеральным законом от 08.06.2020 № 171-ФЗ // Вестник экономического правосудия Российской Федерации. 2021. № 1. С. 72–81
12. Определение Арбитражного суда города Москвы от 05.09.2022 по делу № А40–55650/22, Решение Арбитражного суда Самарской области от 28.09.2023 по делу № А55–11151/2023, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.11.2023 по делу № А40–49573/2023 и другие // СПС Консультант Плюс
13. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 09.12.2021 № 309-ЭС21–6955 (1–3) по делу № А60–36897/2020 // СПС Консультант Плюс.
14. Определение Верховного Суда Российской Федерации от 28.11.2024 № 305-ЭС24–13398 по делу № А40–214726/2023 // СПС Консультант Плюс.
15. Определение Арбитражного суда города Москвы от 18.08.2022 по делу № А40–50169/2022 // СПС Консультант Плюс.
16. Определение Арбитражного суда Московского округа от 26.09.2022 № Ф05–23583/2022 по делу № А40–50169/2022 // СПС Консультант Плюс.
17. Определение Арбитражного суда города Москвы от 11.12.2023 по делу № А40–214726/2023, Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 13.02.2024 № 09АП-200/2024 по делу № А40–214726/2023, Определение Арбитражного суда Московского округа от 28.05.2024 № Ф05–7595/2024 по делу № А40–214726/2023 // СПС Консультант Плюс.
18. Обзор судебной практики. Антиисковые запреты и исключительная компетенция российских судов по Закону Лугового (статьи 248.1, 248.2 АПК РФ). С. 2–4 Приложения «Анализ практики применения российскими судами статей 248.1, 248.2 АПК РФ». [Электронный ресурс]. URL: https://kiaplaw.ru/upload/iblock/f0a/uobf64mr2u6d7qoha72azgo12dxmca8t/KIAP-Alert-po-Zakonu-Lugovogo-RU_s-prilozheniem_16.09.2024.pdf. (Дата обращения: 22.06.2025).
19. Определение Арбитражного суда Самарской области от 24.08.2022 по делу № А55–24707/2022 // СПС Консультант Плюс.
20. Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.06.2025 по делу № А56–111059/2024 // СПС Консультант Плюс.
21. Определение Арбитражного суда Курской области от 16.10.2024 по делу № А35–6432/2024, Постановление Девятнадцатого арбитражного апелляционного суда № 19АП-6642/2024 от 24.12.2024 по делу № А35–6432/2024 // СПС Консультант Плюс.
22. Решение Арбитражного суда города Москвы от 11.06.2025 по делу № А40–232285/2023 // СПС Консультант Плюс.
23. Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда № 12АП-9470/2022 от 06.06.2025 по делу № А12–22543/2022 // СПС Консультант Плюс.