Хотим мы того или нет, книга начинает занимать все меньшее место в жизни сегодняшних школьников — поколения грядущих десятилетий. Беда в том, что научить будущего взрослого человека различать «плохое» и «хорошее» современному учителю становится все сложнее. Конечно, нам, учителям–словесникам, чьи вкусы определились и сформировались при помощи признанных классических образцов, приходится считаться с тем, что нашим ученикам скучно на уроках литературы обсуждать проблемы, волновавшие великих писателей прошлых веков. Им нужно формулировать свои вопросы и искать на них свои ответы, поэтому они и осваивают новые «жанры» на страницах «контактов», постигают там же сладостные законы словотворчества, оставляют «анонимный», но свой след в многочисленных дискуссиях…

Нам-то, учителям русского языка и литературы, страстно хочется, чтобы книга оказалась незаменимым и даже, может быть, единственным фундаментом в формировании будущего нравственного человека. Конечно, это бесконечно интересные и замечательно написанные книги Л. Н. Толстого и Ф. М. Достоевского, новые книги современных авторов: В. Распутина и В. Астафьева, Б. Васильева и В. Быкова. Мы-то читали и не устаем восхищаться! И яростно тащим школьников к пониманию книги как феномена духовной культуры. А если не поймут? Не прочитают? Не сберегут «великий и могучий» лучший язык в мире? И не завтра, а сегодня придется нам жить вместе с ними, вчерашними школьниками, в новой реальности?

Об этом думаю, готовясь к уроку внеклассного чтения в любимом одиннадцатом классе… Приказала прочитать книгу — роман Татьяны Толстой. «Кысь»… О чем мне они завтра расскажут?

О людях-мутантах? О людях, переживших взрыв? О людях, пострадавших в экологической катастрофе? Или догадаются: книга о тех, кому пришлось жить во времена катастроф нравственных. Возможно, о наших современниках, о нас….

Что определяет нашу жизнь? «Могозины»? «Осфальт»? «Пинзин»? «Оневерстецкое образование»? Сумели ли наши современники дать правильную оценку таких понятиям, как искусство, «фелософия», «тродиция», «энтелегенция»? По каким признакам причисляют себя к роду человеческому? Только ли по количеству рук и ног? Почему считают себя людьми? Потому ли, что в «распашонке», где они живут, есть «телевизор Рубин», «стенка югославская», «фотообои золотая осень», а полы польским лаком покрыты? Вот и главный герой романа, Бенедикт, пальцы на руках и ногах пересчитал, алфавит выучил, научился мышей ловить (т. е. нашел свой собственный способ стать богатым, сытым и счастливым) — и причислил себя к людям.

На этом месте нужно будет остановиться и по-стариковски, по-учительски спросить: «А что определяет вашу жизнь? По каким признакам считаете себя людьми?» Ответят не задумываясь. И про милосердие, и про духовность, и про нравственные идеалы. Хорошо, правильно. Что дальше?

В Бенедикте — два начала. Одно — от отца, другое — от матери, которая «из прежних». Это и позволяет ему чуть приблизиться к более или менее образованным и порядочным людям. О том, какое начало победит, мы задумываемся, когда читаем главу «Наш». Наш? Чей?! В этой главе рассказывается о том, как Никита Иваныч отрубает Бенедикту «хвостик», совершая его «частичное очеловечивание». «Может, поумнее будешь», — говорит он Бенедикту. В этой же главе читаем о том, что герой принимает решение жениться, войти в семью Кудеяровых. И теперь в Бенедикте будет все меньше человеческого: то к Оленьке «прыг под одеяло», то бежит к миске с пирожками. Шкуры в санях постелены, шкуры сверху –вместо одеяла… Подушки с курьим пером…

Теперь буду спрашивать, что такое «хвостик», который нужно «отрубить», чтобы стать человеком. А сколько раз запрещала себе задавать на уроке вопрос, если сама не знаю ответа! О чем будем говорить? Наверное, о животных инстинктах, о желании сладко есть и сладко спать, о способности души бороться со своим ленивым хозяином–человеком. Вероятно, пошучу: «Кто в субботу после шестого урока в кабинете литературы хвост потерял?»

Любимое занятие Бенедикта — читать книги. Он читает все подряд, часто не понимая смысла. Например, книга «Плетение жинковых жакетов» — для него книга о свободе, потому что «при привязывании проимочки делаем две петли с накидом, для свободы движения». И все-таки он не просто читает, он ищет «главную книгу, где сказано, как жить». Этот вопрос — как жить? — и есть главный вопрос романа. Как жить после того, как сумеешь избавиться от хвоста? Нужно будет не только выучить «легкий алфавит», но и постигнуть азбуку жизни, с «трудной» фитой. Нужно будет постичь нравственные законы. Может, тогда и произойдет процесс «очеловечивания»?

Здесь, разумеется, о роли книги в процессе формирования личности. Как часто об этом говорим! В десятый, в двадцатый, в сотый раз повторю: «Книга не только источник знаний, хорошая, умная книга… Без книги…» Это без шуточек, это святое. Ну и о том, как постичь «нравственные законы».

«Нравственные законы, — учит Бенедикта Никита Иваныч, — строго предопределены огненными буквами — в книге бытия! И пусть эта книга скрыта от наших близоруких глаз, пусть перепутаны ее страницы, дик и невнятен алфавит, но все же есть она. Жизнь наша есть поиск этой книги, бессонный путь в глухом лесу… Выйти же из этого «глухого леса» (т. е. постичь нравственные законы) можно лишь при помощи образования. И здесь полезным окажется все: и философия Канта, и стихотворения Пушкина. А по-другому нельзя… Потому что в «глухом лесу» живет кысь. Набросится она на человека, и весь разум из него выйдет. «Вот чего кысь-то делает»!

В конце урока по традиции… Почему роман называется «Кысь»? Кто это кысь? Что это? Процитирую: «Человек есть перекресток двух бездн, равно бездонных и равно непостижимых: мир внешний и мир внутренний». Прочитаю отрывок из интервью с автором:

—Кысь, которой до смерти боится Бенедикт, это и есть внутренний страх?

—Это много чего… Она в лесу живет, и если о ней думать, то она придет.

Так современная писательница Т. Толстая ответила на вопрос, где живет кысь. И уже потом, говоря про мышей, добавила: «Когда человек убавляет свое человеческое присутствие, становится все менее и менее нравственным и впадает в животное состояние, тогда…» Что тогда? Тогда на помощь должны прийти нравственные законы, которые нужно современным детям постичь… Которые наши будущие взрослые могут постичь. Если прочитают книгу и поймут, зачем читали. Если учитель-словесник научит находить и читать книгу. Лучше ту, которая написана в недалеком прошлом.

Школьники (особенно старшеклассники) и сегодня страдают, делят с нами, взрослыми, этот «кошмарный», но отчасти даже уютный мир. Они ищут истину. Как умеют… Потому что мало читают. Кто виноват — неважно. Важно — что делать?